Евгений Фейнберг - Эпоха и личность. Физики. Очерки и воспоминания

Переработанный и дополненный очерк автора под тем же названием, опубликованный в сборнике статей «Сергей Иванович Вавилов. Очерки и воспоминания» / Под ред. И. М. Франка, 3-е изд. — М.: Наука, 1991.

См.: Капица П. Л. Эксперимент, теория, практика, 3-е изд. — М.: Наука, 1977. С. 255-272.

См. в этой связи статью И. М. Франка в журнале «Успехи физических наук» (1967. Т. 91. С. 11), где подробно описано и начало работ по ядерной физике в ФИАНе, и препятствия, а также скепсис со всех сторон, которые приходилось преодолевать Сергею Ивановичу, решившемуся поручить новую сложную тематику совсем молодым людям.

Вспоминается одно заседание Ученого совета ФИАНа, на котором специально обсуждались планы лабораторий по работам прикладного характера. Это было, пожалуй, в 1938 г. Лаборатории докладывали о важных исследованиях, естественно вытекавших из основной их тематики — спектральный анализ металлов, радиогеодезия, лампы дневного света и т. д. Когда дошла очередь до лаборатории атомного ядра, то ее представитель стал лепетать что-то о возможности измерения толщины стенок резервуаров по рассеянию гамма-лучей от имевшегося в институте радиоактивного источника. Один из членов совета, известный физик Б. М. Вул, не выдержал и сказал: «Использование физики для нужд народного хозяйства — серьезное дело, и мы делаем много действительно существенного. Но не следует превращать его в игру. Физика атомного ядра — очень важная область фундаментальных научных исследований, и ее нужно развивать, но она не имеет и неизвестно когда еще будет иметь хоть какое-либо прикладное значение. Это нужно открыто сказать и не требовать от лаборатории прикладных работ». Все согласились с оратором, и деловое обсуждение продолжалось. Трудно поверить в это теперь, но так оно было всего за 4 года до осуществления первой цепной реакции в уране в лабораторных условиях.

С. Н. Вернов вспоминал (в личном разговоре со мной), что при встречах «циклотронной бригады» с Вавиловым, когда ему рассказывали о невероятных трудностях задачи, Сергей Иванович не раз повторял: «Не может быть, чтобы нельзя было перескочить через релятивистский предел». Я сам этого не помню.

Здесь уместно вспомнить, как, по словам И. М. Франка, говорил об открытиях С. И. Вавилов: нельзя запланировать открытие, оно всегда неожиданно. Но оно возникает из тщательно и талантливо проведенного, разумно поставленного исследования. Именно такой стиль характеризовал лучшие работы вавиловского ФИАНа.

Я здесь ничего не говорю о трагической стороне жизни Сергея Ивановича после 1940 г. — года ареста его брата Николая Ивановича, по существу приведшей его самого к преждевременной смерти. Этому посвящен первый очерк «Девять рубцов на сердце», здесь же речь идет об институте — ФИАНе.

«Вы даже не знаете, что такое четвериковское сукно», — сказал мне в конце 60-х годов разговорчивый пожилой таксист. — «А я все еще ношу пальто из этого сукна».

Добавлю, что профессором-ботаником стал и сын их сестры Александры А. Н. Ипатьев.

Вавилов С. И. Начало автобиографии. В кн.: Сергей Иванович Вавилов. Очерки и воспоминания. 3-е изд. доп. — М.: Наука, 1991. С. 104, 106.

Публиковалось в сборнике «Воспоминания о М. А. Леонтовиче». 1-е изд. 1990 г., 2-е изд. 1996 г. (М.: Наука).

Вспомним, что теоретическое предсказание туннельного эффекта и его основных свойств было сделано М. А. Леонтовичем и Л. И. Мандельштамом и лишь талантливо использовано Г. А. Гамовым для объяснения α-распада (к сожалению, без ссылки на них).

Вот один пример. Для защиты от вредного излучения ускорителя ему понадобилось много свинца. Это очень дорогая вещь. Он пришел в Комитет по государственным резервам и сказал: «Слушайте, я с вас не возьму ни копейки за хранение 2000 тонн свинца. Зачем Вам загружать им склады? У меня будет надежно». Дали.

Конен В. Д. Личность ученого. В кн.: Минц А. Л. Избранные труды. Статьи, выступления, воспоминания. — М.: Наука, 1987. В этой книге опубликованы и другие воспоминания его коллег и друзей.

Разумеется, приводя в кавычках слова Александра Львовича, которые сохранились лишь в моей памяти, я не претендую на абсолютную точность.

К сожалению, историю этого ареста, рассказанную Александром Львовичем кратко, я не запомнил, и даже в точности указанной здесь даты я не уверен, может быть, в 1930 г. Во всяком случае, это было в тот период.

Радиотехнический жаргон, означающий, что крупногабаритная специальная «лампа» (сложный вакуумный электрический прибор) перегорает.

Можно представить себе, чего стоило строителям сооружение такой станции — сложного комплекса мощных электрических и радиотехнических сооружений с восемью стометровыми антеннами в первую военную зиму, когда многочисленные заводы, производившие его элементы, были в процессе эвакуации или только что эвакуировались, сколько выдумки и новых идей потребовалось, чтобы в этих условиях построить все же такое огромное и сложное сооружение. Но станция начала вещать на весь мир уже в ноябре 1942 г. В своей статье о ней А. Л. Минц отмечает, что при сметной стоимости 86 млн руб. на нее было потрачено лишь 81 млн руб. (статья в журнале «Радиотехника», № 11 за 1974 г. или: Минц А. Л. Избранные труды. Радиотехника и мощное радиостроительство. — М.: Наука, 1976. С. 286-294).

Он говорил это и В. Л. Гинзбургу — см. его воспоминания об А.Л. Минце в упомянутом выше томе «Избранных трудов» Минца и в книге В. Л. Гинзбурга «О физике и астрофизике» (1992 г. С. 450-456).

Вот яркий пример этого. До встречи со мной А.Л. не имел представления о деятельности музыковеда. В больнице я подарила ему свою только что вышедшую книгу о Монтеверди, не рассчитывая, что он станет ее читать. Однако он очень внимательно прочел часть, не связанную с музыкальными анализами. «Теперь я понял, что музыковедение может быть делом всей жизни», — сказал он и попросил показать ему другие мои работы. По поводу каждой он делал умные и дельные замечания, в том числе критического характера.

Характерно и отношение А. Л. к кинофильмам. Он смотрел некоторые из них по многу раз не столько ради художественного наслаждения, сколько из-за того, что они представляли для него познавательный интерес. Какие-нибудь детали в игре артистов, правдиво изображающих определенную психологическую ситуацию; некоторые их интонации, жесты и типы движения; особенности костюмов; городские виды или интерьеры (и т. п.) приковывали к себе его внимание. Можно сказать, что он их изучал. Точно помню, что фильм «Рожденная свободной», где главными «действующими лицами» являются африканские львы, он смотрел пять или шесть раз.