Кэтти О'Брайен - ТРАНСФОРМАЦИЯ АМЕРИКИ

Хьюстон имел и имеет много денег, наличие которых не афиширует, но я никогда

не имела к ним доступа. Нищета была еще одним средством контроля, которое

применялось ко мне как к рабу. Я не имела тех свобод и возможностей, которые дает

наличие денег. Когда я работала на трех черновых работах во время учебы в школе, все

мои деньги у меня забирали родители. Все деньги, заработанные Коксом на кокаине и

продаже частей человеческих тел, повторно

вкладывались в шабаши и наркотики, оставляя нас

зависимыми в наших нуждах от благотворительных

организаций. С Хьюстоном я должна была

«заработать» каждый цент и потратить на продукты и

предметы первой необходимости снова и снова. Из

этого круга «содержи себя сама» заведомо невозможно

было вырваться. Это делало меня финансово зависимой

и не давало возможности убежать, даже если бы я

осознавала достаточно, чтобы совершить такую

попытку.

Мои врожденные защищающие материнские

инстинкты, возможно, усилились из-за моих прошлых

неудачных попыток защитить моих братьев и сестер

(теперь у меня уже было две сестры). Это начало

проявляться в отчаянном желании сохранять Келли в

безопасности, оно держало меня на грани состояния

«борьбы или побега» [«"fight or flight"» - борьбы или полета], когда я была передана Хьюстону. Я давно потеряла способность «бороться», но мои новые проснувшиеся во мне материнские инстинкты подвигли меня к «побегу» [«to "flight"» - к полету, если буквально]. Я сделала все, что могла, чтобы спасти от Хьюстона себя и Келли и ее судьбу от проекта «Монарх». Поскольку я не имела способности рассуждать и была в состоянии амнезии, я «бежала» к моим родителям в их новый дом в богатом районе Гранд Хейвена [Grand Haven], Мичиган. Я не имела понятия, от чего я бегу или для чего. Приехала со своей маленькой дочкой на руках, в изорванной одежде и с несколькими подаренными вещами, взятыми для Келли. В течение нескольких дней мои родители получали инструкции от сенатора Берда и следовали им, а затем возвратили меня Хьюстону, который, в свою очередь, отослал меня опять в Луизиану для дополнительного программирования.

После трех месяцев интенсивных, безостановочных пыток у Кокса я и подумать не могла следовать своим материнским инстинктом и уже почти не знала своего имени. Я понятия не имела, сколько мне лет, где я была, сколько времени я была там, и что произошло за это время с Келли. Собственные показания Келли и настоящее ее состояние множественного расщепления личности / диссоциативного расстройства говорят о том, что она перенесла мучительные пытки за это время и за многие другие периоды времени, когда мы были отделены друг от друга, и что к ней были применены высокотехнологичные средства программирования. Когда меня вернули Хьюстону, как было организовано Бердом, мой мозг содержал несколько новых фрагментов/отсеков, подготовленных для программирования и деятельности под внешним руководством.

Интенсивное поведенческое программирование моего разума началось сразу, и Хьюстон гарантировал [своим работодателям], что я буду доставлена в назначенные места под прикрытием его музыкальных кантри-гастролей. В начале 1980-х мое основное программирование устанавливалось на базе Форт Кэмпбелл [Fort Campbell], Кентукки, лейтенант-полковником армии США Майклом Акино [«U.S. Army Lt. Colonel Michael Aquino»]. Акино имеет допуск к уровню СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО в Подразделении психологической войны (Psy Ops) Оборонного разведывательного ведомства.

Он убежденный неонацист, основатель вдохновленного Гиммлером сатанинского Храма Сета [Temple of Set]. Был уличен [в 1987 году] в участии в ритуальном и сексуальном надругательстве над детьми в детском дневном центре на военной базе Президио [Presidio] в Сан-Франциско, Калифорния*. Но, как и мой отец, и как Кокс,

Акино по-прежнему «выше закона», в то время как он продолжает травмировать и

программировать для ЦРУ умы подростков и детей, в стремлении - как это заявляется - к

созданию «превосходной расы»/«высшей расы» из

программно контролируемых рабов проекта «Монарх»**.

Я быстро убедилась, что Акино придерживается

исповедуемых оккультных суеверий не больше, чем я.

Его «сатанинская сила» заключалась в многочисленных

вариациях применения электрического шока (3), который

он применял ко мне регулярно. Хотя Акино использует

оккультизм (кровь, травму) в качестве основы

травмирования, его программирование основано на

высоких технологиях и «чисто» от пресловутых

колдовских зелий невежества. Акино быстро очистил мой

разум от установок Кокса и начал программировать меня

в соответствии с выставленной Бердом спецификацией -

как его «собственную маленькую ведьму» для

садистского секса, секретных операций ЦРУ: переправки

наркотиков, черной почты и проституции.

На три месяца меня вернули к Коксу для того, чтобы провести особую «операцию» на верхней стенке моего влагалища, как того захотел сенатор Берд. Акино дал старинные инструкции о том, как изувечить меня, по ним Хьюстон продолжил начатое Коксом. Используя нитрат серебра и горячий режущий

инструмент, без какого-либо обезболивания, он изобразил лицо ведьмы (4), которое выглядывало из моего влагалища при определенном сокращении мышц. Эта операция сделала мое влагалище более «подходящим» для недоразвитого пениса Берда, а также востребованным в качестве «любопытной» детали при демонстрации как в коммерческой, так и некоммерческой порнографии и проституции.

В 1981 году для создания видимости семьи меня заставили выйти замуж за Алекса Хьюстона. За несколько дней до этого, когда меня доставляли в Вашингтон для проституции, Берд сказал мне, что, «давая брачный обет» Хьюстону, я на самом деле выйду замуж за него, Берда:

- Это брак между нами двумя, ты пообещаешь мне, что будешь чтить меня и повиноваться мне, пока смерть не разлучит нас***.

Берд поручил мне забрать мое свадебное платье из соседнего магазина. На протяжении многих лет Хьюстон часто шутил о значении моего купленного в Вашингтоне платья, которое изображено и на порнографических фотографиях, и в коммерческом ролике в «ознаменование нашей первой брачной ночи».

«Шафер» Хьюстона Джимми Уокер [Jimmy Walker] был фотографом порнографического журнала Ларри Флинта [Larry Flynt] «Хастлер» [«Hustler»]. После церемонии в отеле Нэшвилла «Оприлэнд» [«Opryland»] Берд вручил мне «свадебный подарок» - резное распятие из горного хрусталя розового цвета, в качестве программного

«якоря», использующего «религиозную» основу моего

программирования - Католицизм/Ватикан. Ларри Флинт

сделал фото, на котором я была изображена в свадебном