Ирвинг Гофман - Ритуал взаимодействия

Участвуя в разговоре с другими, индивид в нашем англо-американском обществе может спонтанно втянуться в него. Он может бездумно и импульсивно погрузиться в беседу и оказаться захвачен ею, забывая о других вещах, в том числе о самом себе. Независимо от того, является ли его участие в беседе интенсивным и нелегко разрушаемым или, напротив, слабым и легко нарушаемым, тема беседы может образовывать главный фокус его когнитивного внимания, а говорящий в данный момент образует главный фокус его визуального внимания. Связывающий и гипнотический эффект такой вовлеченности иллюстрируется тем фактом, что при этом индивид может одновременно участвовать в других видах целенаправленной активности (жевание резинки, курение, нахождение удобной позы для сидения, выполнение повторяющихся задач и т. д.), управляясь с такими побочными занятиями как с побочными мотивами многоголосой фуги, в рассеянной манере, так, чтобы они не отвлекали его от главного фокуса внимания.

Индивид, например ребенок или животное, может, конечно, спонтанно увлечься отдельными индивидуальными задачами. В процессе решения задача приобретает одновременно весомость и легкость, обеспечивая исполнителю твердое чувство реальности. Однако беседа в качестве основного фокуса внимания уникальна, ибо она создает для участника мир и реальность, включающую в себя других участников. Совместная спонтанная увлеченность — это unió mystico [85], коллективный транс. Мы также должны видеть, что беседа живет собственной жизнью и выдвигает собственные требования. Это маленькая социальная система со своими тенденциями установления границ; это маленький фрагмент обязательств и лояльности со своими героями [86]и своими злодеями.

Принимая совместную спонтанную вовлеченность за отправную точку, я хочу обсудить, как это вовлечение может быть нарушено и каковы последствия такого нарушения. Мы рассмотрим пути, следуя которыми индивид может оказаться отчужденным от беседы, неловкость, возникающую при этом, и последствия этого отчуждения и неловкости для взаимодействия. Поскольку отчуждение может произойти при участии в любом мыслимом разговоре, мы сможем узнать из этого кое-что об общих свойствах разговорного взаимодействия.

Когда люди находятся в непосредственном присутствии друг друга, им становятся доступными множество слов, жестов, поступков и мелких событий, желательных или нет, через которые присутствующие могут намеренно или ненамеренно символически изображать свой характер и свои установки. В нашем обществе сохраняется система этикета, которая обязывает индивида надлежащим образом управлять этими экспрессивными проявлениями, проецируя через них надлежащий образ себя, соответствующее уважение к другим присутствующим и должное внимание к обстановке. Если индивид намеренно или ненамеренно ломает правила этикета, другие присутствующие могут мобилизоваться для восстановления церемониального порядка, примерно так, как они делают при нарушении других видов социального порядка.

Через церемониальный порядок, поддерживаемый системой этикета, социализируется способность индивида вовлекаться в беседу, принимая груз ритуальных ценностей и социальной функции. Выбор главного фокуса внимания, выбор побочных занятий и интенсивности вовлеченности обставляются социальными ограничениями, так что одна локализация внимания становится социально уместной, а другие — неуместными.

Есть много случаев, когда участвующий в разговоре индивид обнаруживает, что он и другие связаны вместе обязанностью вовлеченности в него. Он начинает ощущать, что подобающим (и, следовательно, либо желательным, либо благоразумным) считается обращение основного фокуса внимания на разговор и спонтанное вовлечение в него, и в то же время чувствует, что у других участников есть те же обязанности. Вследствие церемониального порядка, в который включены его действия, индивид может обнаружить, что любое другое направление внимания с его стороны будет считаться невежливым и поставит в неловкое положение других, его самого и ухудшит обстановку. И он обнаружит, что его проступок совершен в присутствии тех, кто обижен им. Те, кто нарушают правила взаимодействия, подобны тем, кто совершает преступления в тюрьме.

Задача спонтанного вовлечения во что-то, когда поступать так является обязанностью каждого участника, — задача деликатная, как все мы знаем из опыта участия в скучных, тяжелых или опасных делах. Действия индивида должны удовлетворять его обязанность вовлеченности, но он не может действовать только ради удовлетворения этих обязанностей, ибо такие усилия потребовали бы от него переключить свое внимание с темы разговора на проблему спонтанного включения в него. Здесь, в компоненте нерациональной импульсивности — которая не только терпима, но по сути требуется, — мы обнаруживаем важную особенность, отличающую порядок взаимодействия от других видов социального порядка.

Обязанности индивида добровольно поддерживать вовлеченность в разговор и трудность этого ставят его в деликатное положение. Выручают его со-участники, которые так контролируют свои собственные действия, чтобы не вытолкнуть его из соответствующей вовлеченности. Но при этом он должен будет выручать кого-то еще, и его работа в качестве участника взаимодействия только усложняется. Здесь кроется один из фундаментальных аспектов социального контроля в разговоре: индивид должен не только сам поддерживать подобающую вовлеченность, но и поступать таким образом, чтобы гарантировать, что и другие будут поддерживать свою вовлеченность. Именно это индивид должен другим, взаимодействуя с ними в беседе, независимо от того, что им причитается в других их ролевых качествах. Именно эта обязанность говорит нам, что, какую бы роль ни играл индивид во время разговора, он вдобавок должен выполнять роль участника взаимодействия.

Индивид может иметь одобряемые или неодобряемые причины для выполнения своих обязанностей в качестве участника взаимодействия, но во всех случаях он должен быть в состоянии быстро и деликатно брать на себя роль других и ощущать ограничения, которые их ситуация должна вносить в его поведение, если он не должен их резко остановить. Ему необходимо сочувственно осознавать все то, чем другие присутствующие могут спонтанно и должным образом увлечься в разговоре, а затем пытаться видоизменять выражение своих установок, чувств и мнений сообразно компании.

Таким образом, как утверждает Адам Смит в своей «Теории нравственных чувств», человек должен формулировать свои заботы, чувства и интересы так, чтобы другие могли с максимальным удобством использовать их в качестве источника подходящей вовлеченности. Это главная обязанность индивида как участника взаимодействия, которое уравновешивается его правом ожидать, что другие присутствующие приложат некоторые усилия для пробуждения своего сочувствия и представления этого сочувствия в его распоряжение. Эти две тенденции — тенденция говорящего снижать свою экспрессию и тенденция слушателей повышать свой интерес, и то и другое с учетом способностей и запросов других, — образуют мост, который выстраивают люди друг к другу. Этот мост позволяет им встречаться на время разговора в единении взаимно поддерживаемой вовлеченности. Именно эта искра, а не более заметные формы любви, освещает мир.