Ирвинг Гофман - Ритуал взаимодействия

Точно так же как причинность можно искать вне ситуации, ее можно искать и в локальных силах, аналогичным образом служащих смягчению чувства ответственности человека. Своеобразным вариантом «козла отпущения» служит локализация причин события в том, что рассматривается как устойчивые и автономные черты личности индивида, и таким образом, судьбоносное событие превращается в то, что естественно ожидать. Став жертвой несчастного случая по неосторожности, человек может говорить: «Похоже на меня: все время со мной такое». Приближаясь к решающему экзамену, он может упростить картину, говоря себе, что экзамен будет справедливым, так как все зависит от того, насколько серьезно он до сих пор работал.

Вера в слепую судьбу может защитить индивида от угрызений совести из-за того, что можно и нужно было что-то сделать. Здесь мы видим противоположность защитному детерминизму — разновидность защитного индетерминизма с теми же последствиями. «Никто в этом не виноват, — говорит человек. — Просто не повезло» [138].

Очевидно, что традиционный анализ совладания и защиты может быть применен с учетом судьбоносности. Но при этом не учитывается известный факт адаптации к риску. Когда мы внимательно смотрим, как люди, чья ситуация постоянно судьбоносна (скажем, профессиональные игроки или солдаты на передовой), адаптируются к жизни, то обнаруживаем, что ясное ощущение последствий специфическим образом притупляется. Мир, представляющийся игроку азартной игрой, в конце концов лишь игра, из которой рискующий человек может научиться выбираться. Он приспосабливается к подъемам и спадам своего благополучия, не настаивая на своих прежних отношениях с миром и относясь через призму риска к тому, в обладании чем другие уверены. Это нормализует перспективу: когда условия полностью осознаны, жизнь может быть построена на их основе, и рассматривая их снизу вверх, человек начинает видеть подъемы, а не спады, как временные явления.

Хотя с любого рода судьбоносностью можно бороться и путем совладания, и путем защиты, ее нельзя избежать полностью. Важнее то, что есть некоторые виды деятельности, судьбоносность которых действительно ощутима, если учесть размеры «ставки», степень риска и проблематичность исхода. Именно в этом случае, если, конечно, индивид готов воспринимать ситуацию как практическую азартную игру, происходит добровольное принятие серьезного риска.

Некоторых индивидов их более общие обязательства вовлекают в то, что они могут воспринимать как рискованные предприятия, так что порой необходимость превращается в добродетель. Это еще одно защитное приспособление к судьбоносным ситуациям. Сталкивающиеся с судьбоносными обязанностями индивиды иногда считают себя достойными уважения, так как не боятся ставить себя под удар. В каждом контакте, как они убеждены, они готовы рисковать своим благосостоянием и репутацией, превращая встречи в конфронтации. Они испытывают более или менее тайное презрение к людям с надежной и безопасной работой, людям, которым никогда не приходится сталкиваться с подобными испытаниями самих себя. Они не только претендуют на работу, полную возможностей выбора и риска, но и намеренно ищут такую обстановку, отклоняя безопасные альтернативы, имея желание, способность и даже склонность жить в условиях вызова [139].

Талантливые взломщики и карманники, чье мастерство сопряжено с повышенным риском, глядят, так сказать, сверху вниз на мелкого воришку, так как единственное искусство, которым он должен обладать для своего ремесла, — это ловкость [140]. Уголовники также могут не уважать скупщиков краденого — «безмятежных воров» [141]. Крупье в казино Невады убеждены, что именно им приходится, сталкиваясь с твердым намерением игроков выиграть, хладнокровно преграждать им путь, постоянно блокируя их умение, везение и мошенничество, или же они теряют свою репутацию у руководства. Будучи вынуждены сталкиваться с этими обстоятельствами ежедневно, они чувствуют себя отличающимися от сотрудников казино, не находящихся «на линии огня». (В некоторых заведениях есть специальные крупье, вступающие в игру, чтобы «помочь природе» откорректировать везение, время от времени испытываемое игроками, которое дорого обходится казино, или снять неуверенность, которую может испытывать распорядитель в казино, когда делающий большие ставки игрок начинает играть чересчур серьезно. Эти крупье демонстрируют искусство, требующее деликатности, быстроты и сосредоточенности, и их работу можно легко испортить. Более того, игрок в это время, скорее всего, вовлечен в игру очень сильно и открыто и воинственно ищет в небольшом поле игры признаки противодействия ему. Понятно, что у опытных «механиков» игры в карты и кости развивается презрение не только к не-крупье, но и к простым крупье.) [142]Рыбаки, занимающиеся ловлей рыбы в небольших масштабах, которых я знал на Шетландских островах, испытывали подобные же чувства: за пять-шесть выходов в море в течение одного дня они испытывают перепады удачи из-за крайней изменчивости улова [143]. Всматривание в сеть, когда лебедка поднимает в поле зрения сеть с рыбой, — захватывающее ощущение, известное тем, кто переживал его, в отличие от других островитян, не настолько сильных, чтобы выдерживать это регулярно. Интересно, что сэр Эдмунд Хиллари [144], занимавшийся действительно рискованным делом, дает нам следующее описание пчеловодства — работы, которой жили он и его отец:

Это была хорошая жизнь — свежий воздух, солнце и тяжелая физическая работа. И все время это была жизнь неопределенности и приключений — постоянная борьба с капризами погоды и сумасшедшая спешка, когда все наши 1600 ульев решали роиться одновременно. Мы никогда не знали, каков будет сбор, пока не забирали из ульев последний фунт меда. Но в течение всех напряженных месяцев медового потока мечта об огромном сборе меда вела нас через долгие тяжелые часы труда. Я думаю, мы были неизлечимыми оптимистами, и зимой я часто бродил по нашим прекрасным поросшим кустарником холмам, немного познавал уверенность в себе и чувствовал первое слабое шевеление интереса к неизведанному [145].

Встречаясь с такими взглядами, мы можем предполагать, что лучшее делается из плохого — дело скорее в рационализации, чем в реалистичном расчете. Такое впечатление, что иллюзия самодетерминации служит платой общества индивидам в обмен на их готовность выполнять работу, подвергающую их риску. В конечном счете, даже в рискованных профессиях выбор происходит главным образом в тот момент, когда впервые принимается сама роль и происходит отказ от более безопасной работы. Как только индивид связал себя с определенной нишей, необходимость для него сталкиваться лицом к лицу с происходящим будет скорее выражать постоянное принуждение, чем ежедневное принятие решений. В этом случае человек не может выбрать уклонение от риска без серьезных последствий для своего профессионального статуса [146].