Юрий Пахомов - Макрохристианский мир в эпоху глобализации

Однако повсюду на Балканах, в прилегающих со всех сторон к Черному морю областях, в частности в Крыму и на Кавказе, сохранялась мощная восточнохристианская (на западе Балкан — католическая) подоснова в лице христианского словенского, хорватского, венгерского, восточнороманского, сербского, черногорского, македонского, болгарского, греческого, армянского населения, а также многочисленных, сохранявших отеческую веру, невольников–христиан украинского, русского, грузинского и всяческого другого происхождения. Заметно представлены здесь были и иудеи, к которым османские власти относились гораздо более терпимо, чем правители западноевропейских государств.

Поэтому рассматриваемые области в полной мере оставались зонами цивилизационных стыков, при том, что отдельные группы местного, ранее христианского, вероисповедания (аджарцы–грузины и турки–месхетинцы, албанцы, значительная часть населения Боснии и Герцеговины, где до османского завоевания преобладало конфронтировавшее как с православными сербами, так и с католиками хорватами богомильство, в сущности манихейское истолкование христианства) приняли ислам и стали периферийными компонентами Мусульманско–Афразийской цивилизации, органической частью которой уже давно были Восточное Закавказье и внутренние области Анатолии.

При этом, особенно по мере усиления российского давления и традиционной конфронтации с грузинами и терскими, а с конца XVIII в. и с кубанскими казаками, в зону преобладающего распространения ислама (сильно смешанного с традиционными местными культами и несущего отпечаток христианского влияния) вошли и северокавказские народы, многие представители которых к середине XIX в. (вспомним борьбу северокавказских народов против России под главенством иммама Шамиля), а особенно с распадом СССР и началом Чеченского конфликта, стали ярыми мусульманами.

Зоной цивилизационного стыка и периодически обостряющейся этноконфессиональной напряженности является и Крым — важнейший стратегический пункт всего Причерноморья. В древности здесь преобладало влияние непосредственно присутствовавшей на полуострове (города Боспор, Феодосия, Херсонес, Керкинитида) Античной цивилизации в ее ранней, древнегреческой, а также эллинистической и поздней греко–римской формах. Последняя, по мере утверждения христианства в Средиземноморско–Черноморском бассейне, органически переросла в Византийско–Восточнохристианское влияние, сочетавшееся с заметным присутствием иудаизма и господством в степной зоне тюркских племен с их традиционным язычеством.

Со 2‑й пол. XIII в., когда Крым входил в состав Золотой Орды, при сохранении преобладания православия в юго–западной и южной частях полуострова здесь усиливается влияние ислама, становящегося вероисповеданием татарского населения, и принесенного генуэзцами католицизма. Однако в 1475 г. в результате турецкого завоевания католическое присутствие было ликвидировано, а православие лишь анклавно сохранялось в отдельных местах при полном преобладании ислама. Мусульманско–Афразийская цивилизация в ее тюркско–суннитской форме, представленная крымскими татарами и турками, с конца XV в. по конец XVIII в. в Крыму полностью преобладала.

Екатерина II, присоединившая в 1783 г. объявленный десятилетием ранее независимым Крым к Российской империи, под предлогом восстановления исконной христианскости полуострова, развернула бурную деятельность по его христианизации, неразрывно связанной с русификацией. Эту политику продолжали и российские самодержцы в XIX в. В результате православие тут стало доминировать над исламом, а после выселения крымских татар с их родной земли в мае 1944 г. славянское, православно–советско–постправославное преобладание стало здесь непререкаемым. Однако по мере возвращения на полуостров крымских татар при поддержке Турции здесь усиливается роль тюркско–мусульманского фактора и он, при сохранении численного политического и социально–экономического преобладания славянского компонента, снова обретает характер района межцивилизационного взаимодействия.

Продолжительное существование Крымского ханства оказывало содействие этнической консолидации и привело к образованию особого крымскотатарского народа. Но его историческая судьба в пределах Российской империи и особенно СССР сложилась трагически, а его право на самоопределение не было должным образом учтено во время великих потрясений XX в. Рост числа переселенцев с Украины и России, при миграции крымских татар в Турцию в XVIII–XIX вв., при многовековой традиции сосуществования на полуострове представителей многих народов — адептов христианства (понтийские греки, армяне, итальянцы, потом украинцы, россияне, болгары, немцы), иудаизма (караимы, евреи–крымчаки) и ислама (татары, турки), превратили Крым в уникальную зону цивилизационного стыка.

По окончании Гражданской войны появилась возможность образования Крымской автономии на основании наличия здесь крымскотатарского этноса с определенными государственными и культурными традициями. Но характер этой автономии не мог быть сугубо этническим. Она, как прежде, так и теперь, способна существовать только как средство согласования ингересов крымских татар и иноэтнических (сегодня прежде всего русскоязычных славян) пластов населения полуострова. Как только крымские татары были депортированы, потребность в такой автономии отпала, и Крым превращается в обычную область. Но с их возвращением объективная необходимость в автономии снова возникает. Актуализировалась и проблема крымских татар.

Принадлежность Крыма к Украине объективно оказывала содействие смягчению конфликтной напряженности на полуострове. Властные структуры в Киеве, занятые проблемами развития государственности, не были склонны к силовым решениям, а потому, при резких протестах со стороны части украинских национал–радикалов, вынуждены были пойти на создание Крымской автономии, чтобы таким образом локализовать возрастающий внутренний конфликт между местным населением и крымскотатарскими переселенцами. С другой стороны, это была также уступка крымским сепаратистам. Состоялась, так сказать, взаимная нейтрализация противостоящих сил, и конфликт не приобрел серьезных масштабов, тогда как Киев получил стратегический выигрыш, поскольку занял позицию постороннего арбитра, к которому обращаются и с которым считаются обе стороны. И хотя это отнюдь не содействовало решению проблем полуострова, «игра на ожиданиях» сделала свое дело в торможении развития конфликта, благодаря временному фактору.

Полуостров естественным образом хорошо защищен, поскольку окружен морским пространством и лишь на севере соединяется с материком узким перешейком, над которым легко можно установить контроль незначительными военными силами. Поэтому тут длительное время могли существовать такие государства регионального значения, как Позднескифское царство и Крымское ханство, зависимое в течение почти всей своей истории от Османской империи. В Крыму, при всем плодородии его приморских и предгорных долин, естественных ресурсов недостаточно для того, чтобы обеспечить существование мощного государственного образования, способного доминировать над всем регионом. Однако владение полуостровом дает значительные стратегические преимущества такому государству (от Римской империи до СССР, а теперь — независимой Украине), усиливает его военно–политический потенциал.