Макс Вебер - Избранное. Образ общества

Западный город, более точно – средневековый город, которым мы сначала займемся, был не только экономически центром торговли и ремесла, политически (обычно) крепостью и часто местонахождением гарнизона, административно судебным округом, но также скрепленным клятвой братством. В древности его символом были общие выборы пританов [473]. В средние века город был скрепленной клятвой «коммуной» и считался в правовом смысле « корпорацией ». Впрочем, все это произошло не сразу. Еще в 1313 г., как указывает Хачек, английские города не могли получить «franchise» [474], потому что они, говоря современным языком, не были «юридическим тицом», и лишь при Эдуарде I [475]города выступают как корпорации. Политическая власть, городские сеньоры – повсюду, а не только в Англии – видели в бюргерстве возникающих городов в правовом смысле пассивный литургический целевой союз, члены которого, квалифицированные как городские землевладельцы, несли особые повинности, выполняли опрег деленные обязанности и обладали известными привилегиями: рыночной монополией, складочным правом, привилегиями в ремесле и правом на ремесленный банн, участием в городском суде, особым военным и налоговым положением. При этом экономически наиболее важная часть этих привилегий была в формально–правовом отношении обычно достижением совсем не бюргерского союза, а политического или ξотчинного сеньора города. Он, а не горожанин, формально получает эти важные права, которые непосредственно идут экономически на пользу горожанам, а косвенно, в финансовом отношении, в виде налогов горожан – ему, сеньору города. Эти привилегии были на самой ранней стадии, например, в Германии королевскими привилегиями епископу, на основании которых епископ, в свою очередь, мог видеть и видел в своих городских подданных обладателей привилегий. Иногда, в частности в Англии в англосаксонский период, допуск к поселению у рынка считался исключительной привилегией, предоставляемой соседними сеньорами своим, и только своим зависимым людям, доходы которых они облагали налогом. Городской суд был либо королевским, либо вотчинным судом; шеффены и другие функционеры не были представителями горожан и даже в тех случаях, когда горожане их выбирали, оставались должностными лицами господина, а городское право, которым руководствовались функционеры суда, – установленным им статутом.

Universitas civium [476], о которой всюду вскоре начнут говорить, была, следовательно, прежде всего гетерономной и гетерокефальной и входила в другие политические, а также (часто) в вотчинные союзы. Однако вскоре это изменилось. Город превратился, хотя и в различной степени, в автономное и автокефальное правовое объединение, в активную «местную корпорацию», а должностные лица города стали полностью или частично органами этого учреждения. Для такого развития средневекового города было важно, чтобы привилегированное положение горожан с самого начала рассматривалось как право каждого отдельного горожанина в его общении с третьими лицами. Это было следствием не только изначально свойственного как античности, так и средневековью личноправового понимания подчинения общему «объективному» праву как праву «субъективному», следовательно, как выражению сословного статуса лица, но и, особенно в средние века, по правильному указанию Байерле, также следствием еще не исчезнувшего в германском судопроизводстве отношения к каждому субъекту права как к «участнику судебного собрания» [477], а это значит – как к активному члену судебной общины, где принадлежащее бюргеру объективное право само выступает как выносящее суждение, – институт, о котором и о следствиях которого для формирования права мы говорили раньше. Это право отсутствовало в судопроизводстве большинства городов всего мира. (Следы его мы находим только в Израиле. Мы вскоре увидим, чем было вызвано это особое положение.) Решающим для превращения средневекового города в союз было то, что в то время, когда экономические интересы горожан направляли их к созданию институциональной корпорации, они, с одной стороны, не встречали препятствий в магических или религиозных ограничениях, и, с другой, над ними не стояло рациональное управление политического союза. Там, где присутствовал хоть один из этих факторов, как, например, в Азии, даже сильные экономические интересы соединяли жителей города лишь на время. Возникновение автономной и автокефальной корпорации в средние века с управлением городского совета, возглавляемого «консулом», «майером» или «бюргермейстером» – явление, существенно отличающееся от всех не только азиатских, но и античных городов. В античности, как еще будет показано в дальнейшем, специфически городское устройство сложилось прежде всего там, где в полисе появились его наиболее характерные черты – преобразование власти как городского правителя, так и родовых старейшин в господство аристократических «родов», способных нести военную службу. Напротив, именно в тех средневековых городах, которые являли собой специфический тип данного времени, дело обстояло совершенно иначе.

При анализе этого процесса необходимо строго различать его формально–правовую, социологическую и политическую стороны, что не всегда делалось в споре различных теорий «городского строя». В формально–правовом отношении корпорация горожан как таковая и ее учреждения «легитимно» конституировались посредством (действительных или фиктивных) привилегий, данных политической, а иногда и вотчинной властью. Отчасти ход событий действительно соответствовал этой формально–правовой схеме. Но часто, причем именно в важнейших случаях, речь шла о совершенно другом: о революционной узурпации, если рассматривать происходящее с формально–правовой точки зрения. Правда, не повсеместно. Можно делать различие между исконным и производным возникновением средневековой городской общины. При исконном возникновении союз бюргеров был результатом политического объединения горожан в корпорацию, невзирая на «легитимные» власти и вопреки им, вернее, результатом целой серии подобных aicroB. Решающее формально–правовое подтверждение этого состояния легитимными властями происходило позже – впрочем, не всегда. Производным путем союз горожан возникал посредством предоставленного ему или его потомкам по договору или пожалованному основателем города более или менее полному или ограниченному праву на автономию и автокефалию; особенно часто пожалования давались при основании города для новых поселенцев и их правопреемников. Исконная узурпация посредством внезапного акта единения в корпорацию, скрепленное клятвой объединение (conjuratio) горожан происходили преимущественно в больших старых городах, таких, как Генуя и Кёльн. В целом, как правило, наблюдается комбинация того и другого. Источники по истории городов, которые, естественно, представляют легитимную последовательность развития более преобладающей, чем она была в действительности, вообще не упоминают об этих узурпаторских братствах: во всяком случае, сообщение о них в источниках может быть только случайным, вследствие чего данные об их возникновении, в особенности когда речь идет об уже существующих городах, представляются в сравнении с их действительным возникновением слишком общими. О кельнской conjuratio 1112 г. есть только одно лаконичное упоминание. Чисто формально в Кёльне при составлении актов могли присутствовать шеффены старого города и представители приходов, в частности пригорода св. Мартина как нового поселка торговцев (mercatores), ибо они были признаны «легитимными» властями. Их противники, городские сеньоры, указывали, конечно, при разногласиях на несоблюдение формальных законных требований, например, (в Кёльне) на то, что некоторые шеффены не принесли клятву и т. п. Ибо в такого рода упущениях и проявлялись узурпаторские нововведения. Указы императоров династии Штауфенов, направленные против автономии городов, звучат иначе: они запрещают не только те или иные формально–правовые упущения, но и conjurationes как таковые. О фактически движущих силах при таких преобразованиях в достаточной мере свидетельствует то, что в Кёльне еще значительно позже Richerzeche (гильдия богатых) – с точки зрения легитимности чисто приватный клуб особенно состоятельных бюргеров – успешно претендовала не только на право принимать новых членов, что было вполне естественно, но и на компетенцию предоставлять им совершенно не связанные с членством в клуое права горожан, большинство крупных французских городов также получили самостоятельное городское устройство в принципе сходным путем, посредством скрепленного клятвой братства горожан.