Макс Вебер - Хозяйственная этика мировых религий: Опыты сравнительной социологии религии. Конфуцианство и даосизм

В отношении некоторых высших чиновников этот принцип часто вынужденно нарушался: например, Ли Хунчжан многие десятилетия оставался главным начальником управления в Чжили. Но в целом, если не учитывать разрешений на однократное продление срока еще на три года, принцип довольно строго соблюдался вплоть до последнего времени.

Часто их число доходило до шести. Однако официальными, действительно важными лицами в подчинении «вице-короля» были только губернаторы, провинциальные судьи и казначеи. Из них именно казначей изначально был единственным и высшим чиновником управления, а губернатор — ставший оседлым missus dominicus (ранее — часто евнух). Только эти два чиновника, отвечавшие за финансы и юстицию, были предусмотрены официально, все остальные «ведомства» были неофициальными. Даже низший чиновник (сянь), официальное название которого означает «пастух», имел двух секретарей — по вопросам юстиции и по финансам. Стоявший над ним префект (определенного фу ) имел вполне обозримые или даже конкретно обозначенные функции (водные пути, сельское хозяйство, коневодство, транспортировка зерна, размещение солдат на постой, общее управление в полицейском смысле), хотя, в сущности, считался ответственным за надзор и передачу корреспонденции наверх. Функции низшего чиновника, напротив, были абсолютно энциклопедическими: он отвечал просто за все. Специальные даотаи состояли при провинциальных ведомствах для сбора соляного налога, строительства дорог и т. д. Как и во всех патримониальных государствах, здесь встречаются чиновники со специальными поручениями и полномочиями ad hoc. О понятии «юрист» в Китае (знаток прецедентных случаев) и адвокатуре см.: Alabaster Е. Notes and Commentaries on Chinese Criminal Law (сейчас книга недоступна для меня).

Священный участок, посвященный определенному божеству ( др-греч .). — Примеч. перев.

Отсюда возникла «система колодцев» с ее срединным государственным полем, окруженным 8 квадратами.

Официально он назывался «Канал для транспортировки дани». Об этом см.: Domin P., Gandar S. J. Le canal impérial // Var. Sinol. Heft 4. Schanghai, 1894.

Записи и расписки об этом частично сохранились в собранных Аурелем Стейном грамотах из Туркестана (I век до н. э. — I век н. э.). В день в некоторых местах удавалось продвинуться на три шага, превращая засушливую землю в пригодную для возделывания: Chavannes É. Les documents chinois découverts par Aurel Stein dans le sable du Turkestan oriental. Oxford, 1913.

См.: Chavannes É. P. XI ff. а. а. О. Например о том, что из-за почти пожизненной службы женщины лишались мужей и потому лучше вообще не растить сыновей.

При этом не совсем ясно, сыграли ли здесь какую-то роль климатические изменения, как считают многие. В принципе было достаточно разрушения системы принудительных работ. Ведь в этих областях земля могла сохранять свое плодородие лишь в том случае, если вопрос о «затратах» вообще не ставился. Рабочий никогда не смог бы заработать на ней себе на жизнь, разве только получить пропитание, и то лишь применяя определенные культуры. Несмотря на явно огромные дотации, плодородность земли поддерживалась только в целях продовольственного снабжения гарнизонов и посольств с тяжелыми грузами.

Domin P., Gandar S. J. Le canal impérial // Var. Sind. 4. Schanghai, 1894. P. 35.

Так, при династии Мин до 1471 года действовало предписание: транспортировка зерна в столицу должна осуществляться наполовину войском, наполовину — гражданским населением. После этого постановили, что войско должно выполнять эти работы самостоятельно. (Yu tsiuan tung kian kang mu: Histoire de la dynastie des Ming / Composie par l'empereur Khian-Loung; traduite du Chinois par M. l’abbé Delamarre. Paris, 1865. P. 351.)

См. выше расчеты центрального правительства X, XI и XIV веков. Согласно хроникам, натуральные выплаты в зависимости от удаленности территории от столицы в целом должны были распределяться таким образом, чтобы первая зона посылала зерно вместе с соломой, вторая — только зерно, а каждая последующая — специфические высокоценные товары, требующие больших затрат труда. Это вполне правдоподобно и подтверждается другими данными.

Ср. изданные Шаванном ( Chavannes É. а. а. О.) находки А. Стейна периода 98—137 годов н. э. В одной из них говорится о жаловании офицера (N 62); спорно, что жалование солдат также выплачивалось деньгами, но по крайней мере обмундирование для них частично покупалось за деньги (N 42). Целый (правда, более поздний) журнал выплат буддийского храма показывает абсолютно денежный характер хозяйства: арендная плата ремесленников, работавших за вознаграждение, как и все остальные выплаты, указаны в деньгах. По сравнению с этим состоянием позже произошел серьезный спад.

Поставки двору шелка и фарфора с императорских мануфактур только в 1886 году («Peking Gazette» от 23, 24, 27, 30 января, 13 и 14 июня сего года) составили 405 000 таэлей (себестоимости!). К этому нужно прибавить натуральные поставки из провинций, которые как минимум частично (шелк, дорогая бумага) могли использоваться двором, наряду с использованием в политических целях (железо, сера). Провинция Шаньси безуспешно подавала в 1883 году петицию о переходе на денежные платежи («Peking Gazette» от 15 декабря), поскольку ей самой приходилось сначала покупать натуральные товары (за исключением железа), которые она была обязана поставлять.

Об этом см.: Biot É. Nouv. Journ. Asiat. 3 Ser. 6.1838.

То, что смысл принятой меры был именно в этом, видно уже по самой — в целом довольно противоречивой — формулировке: отныне определенное число административных единиц в соответствующей провинции несет «налоговые обязательства», а все остальные «освобождаются от налогов», что действительно фиксировалось при периодических переписях населения. Конечно, это не означало, что определенное число жителей освобождалось от налогов, просто они не учитывались чиновникам в качестве налогоплательщиков. И уже очень скоро — в 1735 году — императоры отказались от этого бесполезного различения двух категорий населения.

Все проекты прямых налогов последних 30 лет провалились уже из-за того, что они стали бы прежде всего налогами на кормления мандаринов. Патримониальное понимание чиновнических доходов всегда особенно наглядно проявлялось в трауре по умершему чиновнику. Согласно представлениям, которые в Китае особенно отчетливо сохранялись в семьях чиновников, траур должен был отвести гнев и зависть духа умершего от тех, кто после его смерти наследовал его имущество. Помимо того, что изначально в царство мертвых его сопровождали важные элементы имущества (в том числе вдовы и другие человеческие жертвы), наследники должны были значительное время избегать дома умершего, не прикасаться к его вещам и, облачившись в бедную одежду, жить в другой хижине, не пользуясь его имуществом. Поскольку должность рассматривалась лишь как «кормление», а кормление — как частное владение его держателя, то вызывавшая обязательный траур смерть чиновника неизбежно влекла за собой отставки с должностей. Постоянные массовые вакансии многочисленных должностей, временная непригодность многочисленных чиновников, возникновение очереди из лишившихся своих должностей из-за траура кандидатов, особенно при эпидемиях, были политически крайне обременительными. Императоры попеременно то запрещали слишком длительный траур, исходя из государственных интересов, то, из страха перед духами, вновь ужесточали его — и то и другое под угрозой наказания палками. После смерти матери Ли Хунчжана императрица в резкой форме безуспешно предостерегала его от ухода в отпуск вместо полагавшейся отставки («Peking Gazette» от 1 мая 1882 года).