Артемий Романов - Межпоколенческая коммуникация

* Корреляция статистически значима при р < 0,05

Опрос показал, что уровень знания и использования специализированной церковной лексики среди носителей русского языка остается низким. Утверждения некоторых исследователей (Сулежкова 1995; Dunn 1999) о постепенном возвращении церковной, религиозной лексики из разряда устаревшей в разряд употребительной в современном русском языке не нашли эмпирического подтверждения. Значительно возросшая посещаемость церкви в постсоветский период, которую зафиксировали социологические исследования, пока не привела к изменениям в пассивном и активном владении церковной лексикой. Возможно, здесь сказываются такие факторы, как традиционно обрядовый характер богослужения с низкой коммуникативной интерактивностью между паствой и священниками в православной церкви, отсутствие курсов по систематическому изучению Библии и других религиозных текстов среди прихожан (что свойственно, например, для протестантских общин), т. к., по-видимому, мотивации к самостоятельному изучению новых церковных слов среди православных россиян оказывается недостаточно.

Возрастные характеристики коммуникантов при использовании лексических средств обычно сказываются на соблюдении/несоблюдении лексической нормы, а также на объеме активного и пассивного лексического запаса носителей языка. Молодые коммуниканты в большей степени склонны к инновациям, к использованию лексики, стоящей на границе или находящейся за границей нормы, например, сленга и просторечия. Лексика в речи людей среднего возраста обычно ближе всего соответствует норме. Пожилые люди в массе наиболее консервативны в своей речи и более склонны использовать устаревшие слова. Парадокс функционирования церковной лексики в современном русском языке заключается в том, что она является устаревшей и малопрестижной практически в равной степени для всех поколений носителей языка, кроме молодежи, поскольку нынешние поколения пожилых и людей среднего возраста выросли в условиях активного изгнания церковных слов из повседневного употребления. Молодое же поколение россиян вырастает в совершенно иной идеологической среде, с непохожими аксиологическими нормами, и в целом подвергается гораздо большему религиозному воздействию, чем их родители, бабушки и дедушки.

При анализе результатов опроса фактор возраста в коммуникативном поведении в отношении церковной лексики проявился следующим образом. Более пожилые носители языка по собственным оценкам несколько чаще молодых употребляют специализированную церковную лексику, встречают ее в периодике, и в речи своих родственников и знакомых. Однако более пожилые люди не склонны оценивать церковные слова в качестве более престижных и относятся к ним с меньшим пиететом, чем молодежь. В свою очередь, молодые носители языка низко оценивают собственные знания церковных слов и выражений и высказываются в пользу более активного изучения религиозных слов и разъяснения их значений. Данные опроса приводят к мысли о том, что сравнительно незначительные различия в употреблении церковных слов и в отношении к ним среди пожилых, молодых и людей среднего возраста не должны создавать дополнительных препятствий в коммуникационном процессе при общении людей разных поколений.

Как уже отмечалось, данные нашего опроса совпали с результатами других исследований в оценке посещаемости церкви мужчинами и женщинами: россиянки в два раза чаще жителей России мужского пола посещают церковь. В то же время гипотеза о лучшем знании церковных слов и владении религиозной лексикой женщинами не подтвердилась. Оказалось, что более частая посещаемость церкви не отразилась на знании церковной лексики: участницы опроса всех возрастных групп не оценили выше респондентов-мужчин свой уровень пассивного и активного владения церковной лексикой. Хотя сами участницы опроса связывали знание церковной лексики с уровнем религиозности человека, наши данные подталкивают к выводу, что связь эта далеко не безусловна. Казалось бы, в соответствии с материалистическими взглядами, бытие должно определять сознание и сказываться на речи. Тем не менее, российские женщины, значительно чаще посещающие церковь, не продемонстрировали лучшего владения церковной лексикой, чем мужчины. Одновременно женщины-респонденты чаще мужчин полагали, что знание церковной лексики также связано с высокой языковой культурой носителя языка и стремлением сделать свою речь более яркой и выразительной, т. е. с желательными чертами в речи любого носителя языка.

Предположение о том, что уровень образования респондентов окажется связанным со знанием и владением религиозной лексикой, подтвердилось частично. Люди с высоким уровнем образования отмечали свои более уверенные знания церковной лексики, а также то, что несколько чаще встречали подобные слова в речи друзей и знакомых. С другой стороны, уровень образования никак не сказался на отношении к церковной лексике и. шна мнении о возможных мерах языковой политики по сдерживанию или, наоборот, большему распространению церковных слов в русском языке.

Таким образом, некоторые расхождения в уровне владения церковной лексикой между людьми разного возраста, пола и образования, зафиксированные по результатам опроса, не представляются серьезным фактором, затрудняющим или сдерживающим коммуникацию. Такой вывод можно сделать прежде всего из-за общего низкого уровня владения и понимания церковной лексики, а также из-за того, что несмотря на возросшую посещаемость церкви, особенно среди женщин, российские мужчины и женщины всех возрастов достаточно редко говорят на религиозные темы.

Анализ исторических изменений в характере межпоколенческой коммуникации интересен прежде всего заманчивой возможностью нащупать тенденции в развитии общения между поколениями, которые отражают определенные сдвиги в культурных нормах и ценностях в обществе. В последние десятилетия социологи, социолингвисты и этнолингвисты составили значительный корпус данных, основанных на записях коммуникации между представителями разных поколений. Однако зафиксированная и введенная в научный оборот коммуникация отражает характер общение лишь последних двух-трех поколений. Поскольку в прошлые века практически никто не записывал живую речь с социолингвистическими или какими-либо иными научными целями, одной из немногих возможностей изучения межпоколенческого общения в XIX в. и предшествующих веках оказываются литературные тексты. Конечно, такие тексты не фиксируют метасообщения, которые так важны в человеческой коммуникации: тон голоса, интонации, ассоциации, вызываемые услышанным. Тем не менее, особенно полезными для исторической реконструкции коммуникации прошлых веков представляются тексты пьес, ибо драматурги воссоздавали или, по крайней мере, старались воссоздать диалоги между персонажами разного возраста (а также и монологи) в том виде или почти в том виде, в котором эти разговоры действительно можно было услышать в реальной языковой обстановке.