Вячеслав Глазычев - Глубинная Россия: 2000 - 2002

Перестройка изменила все для каждого, значит, и для меня тоже. Я разделял иллюзии со многими и, забросив научные занятия, окунулся в реформаторскую активность. Вместе с коллегами я приложил массу усилий для свержения прежнего руководства Союза архитекторов СССР на съезде, был избран одним из его освобожденных секретарей и почти сразу оказался в гуще хитросплетений вокруг усилий ряда начинавших тогда политиков создать общество «Мемориал». В конце концов учредительную конференцию удалось созвать, и я мог переключиться на работу в смешанной экспертной группе, готовившей первый вариант закона об основах местного самоуправления. Попытки убедить коллег в необходимости реформировать союз архитекторов до того, как произойдет неизбежный уже распад прежнего государства, не привели к успеху. Я потерпел поражение в демократической процедуре голосования и сломал традицию «номенклатуры», уйдя в отставку. Но ещё до этого момента почти случайным образом началось длительное сотрудничество с германскими коллегами, с огромным упорством стремившимися создать Европейскую академию городской среды, так что городская тема вернулась с несколько неожиданной стороны.

Затем последовали два года трудов в роли ответственного секретаря фонда «Культурная инициатива» (Джорджа Сороса) и, наконец, новый этап, когда я стал совмещать спокойную профессорскую должность в Московском архитектурном институте и исполненную рисков роль руководителя небольшой группы с гордым названием «Академия городской среды» [6] Предполагалось, что это будет московское отделение Европейской Академии, и была тайная надежда на некую финансовую поддержку деятельности, однако Европейский Союз отказался от учреждения отделений, и нам не оставалось ничего, кроме самостоятельности. .

Следует напомнить, что вплоть до осеннего путча 1993 г., когда Ю.М.Лужков фактически уничтожил почти все из них, заморозив им банковские счета, в Москве бурно множились комитеты общественного самоуправления. Некоторые из них, наряду с различными формами социальной поддержки слабых, всерьёзнимались за освоение ресурсов территории. Среди таких отважных экспериментаторов был КОС «Чистые пруды», с которым мы начали увлекательную работу инвентаризации возможностей группы кварталов, которые и общей площадью и населением были равны малому городу. К опыту, которым мы уже располагали, прибавился качественно новый опыт, ведь теперь мы имели дело уже не с аморфной «общественностью» и не со старой администрацией, а с совершенно невиданным в России субъектом — лидерами самоуправляемого сообщества.

Это были амбициозные, хорошо образованные люди, которым казалось, что их сугубо профессиональная квалификация позволяет решать любые задачи на оптимизацию процессов, а значит, и процессов на обжитой городской территории. Они забывали лишь о том, что в окрестных домах жили люди, почти каждый из которых считал себя не менее серьёзным специалистом в некой области. Понятно, что любая попытка выработать общее мнение в такой среде превращалась в тягостную цепочку процедур по принятию решений. Пришлось, помимо отработанной уже техники работы с детскими рисунками, изобретать на ходу различные психотехнические штуки. Так, привезя из Берлина (ведь в Москве в тот год не было почти ничего) пакетик семян черри-томатов, я разложил по пять семян на кусочки ваты в спичечные коробки вместе с инструкцией. Оставалось разнести их по квартирам старушек, составлявших едва ли не половину обитателей на Чистых прудах. Для того чтобы найти пару старых мотороллеров не требовалось чрезмерных усилий. Пара потертых чёрных кожаных курток была трофеем из коробки с гуманитарной помощью. Знакомые студенты расписали мотороллеры звездами и молниями, набили на них десятки заклепок. Эффект покраски забора Томом Сойером сработал замечательно, и подростки готовы были отстаивать в кулачном бою право развезти почти символические дары по домам. В подобных работах по Москве мы стремительно набирали умение работать с людьми: молодыми и старыми, напыщенными и скромными, собирающимися в группы и предпочитающими позицию одинокого наблюдателя. Теперь, а не в результате чтения европейских работ, мы ощущали себя в силах работать с западными коллегами если и не на равных, то почти на равных.

Связи с Берлином не прерывались, и летом того же года нам удалось справиться с задачей, даже о постановке которой ранее не приходилось мечтать.

Вместе с председателем исполкома тогдашнего Октябрьского района [7] Это был Георгий Леонардович Васильев, географ, менеджер, поэт и исполнитель песен (дуэт «Иваси»), генеральный директор постановки мюзикла «Норд-Ост», памятной всем трагическими событиями октября 2001 г. на Дубровке в Москве. В Октябрьском исполкоме были зарегистрированы первые частные предприятия Москвы — около 5000 фирм на один юридический адрес. мы выбрали крупный московский микрорайон 15-А, примыкающий к Черемушкинскому рынку и ограниченный Ленинским проспектом. Была поставлена задача — вместе с жителями разработать целостную программу «мягкой» реконструкции обширной застроенной территории, на которой проживало около 11000 человек. В многочисленных статьях 80-х годов я настаивал на том, что советская система комплексной застройки микрорайонов в действительности создавала только лишь «черновик» жилой среды, что через несколько лет после заселения, когда первичное обживание на новом месте можно счесть состоявшимся фактом, должен быть осуществлен процесс до-проектирования, корректирующей достройки и реального благоустройства. Никто прямо не возражал, хотя авторам проектов застройки слово «черновик» решительно не нравилось, однако даже только обсудить принципы и способы реализации такой концепции никто не спешил.

В новых условиях, казалось, замысел можно было проверить на практике, и к нам с удовольствием присоединились немецкая и британская группы, а общим неформальным лидером иноземной бригады стал Герман Зайберт [8] Как бывает во всех странах, Зайберту и его коллегам предоставили весь труд создания Академии, подбор здания, ремонт, оснащение, найм персонала, после чего из Берлинского Сената назначили нового директора, а всех инициаторов проекта поставили в такие условия, что им оставалось только уволиться и искать новые места приложения сил и знаний. , партнером которого по работе над созданием Европейской Академии городской среды я был с 1989 г. Наши западные коллеги часто и много работали в бедных районах своих городов, так что их отнюдь не шокировали трещины и провалы асфальта на внутриквартальных проездах, мусор вокруг помоек и облупившиеся фасады. Мы уже поработали с частью жителей, работники жилищно-эксплуатационной конторы были предупреждены властями, так что наши коллеги могли облазить подвалы и технические чердаки, побывали во множестве квартир. Теперь они требовали точной информации, но прежде чем ее им предоставить я попросил охарактеризовать то, что было для них наибольшим изумлением. Если свести вместе все высказывания, то получатся две фразы: «такой среды не может быть, но она есть» и «в такой среде люди не могут сохранять человеческое достоинство, но они его сохранили».