Игорь Яковенко - Познание России: цивилизационный анализ

Характерно особое отношение людей, переживших такой скачок, к произошедшему. Существование человека в подавленной, исторически первичной, исходной модальности А, в модальности нормального бытия В не прочитывается и не постигается. Оно, скорее всего, подлежит забвению как тайное состояние, где человек является чистым объектом непостижимых страстей и аффектов. Поведение его и поведение других не поддаются интерпретации, сама же ситуация проваривания в А по возможности подлежит вычеркиванию, убиранию из памяти, табуации. Ситуация А блокирована для анализа априорным священным ужасом, а поведение людей лучше всего характеризуется понятием «одержимость». Одержимость некоторыми тайными, разрушительными для человека силами и аффектами, которые носят потусторонний характер и закрыты для осознания. Такое отношение к состоянию А критериально, оно свидетельствует о двойственности сознания, в котором модальности А и В сосуществуют. На самом же деле, речь идет не о неких непостижимых сущностях, а о вещах, закрытых для осознания психологическими (культурными) блокираторами. Для человека, свободного от компоненты А, состояние безумствования — нормальный предмет исследования. Чрезвычайно интересный, со своей внутренней логикой, но лишенный какого-либо священного ужаса.

Однако, как показала история, существует возможность стабилизировать общество в описываемом состоянии и институционализировать механизмы саморазрушения. Это возможно в одном-единственном случае — в фазе кризиса самоуничтожения нетрансформативного социокультурного целого.

В психиатрии описаны случаи полного расщепления личности. Один и тот же человек по временам скачком переходит из одного «я», из одного самосознания в другое. Это, буквально, второе «я» ничего не знает о первом, а сам человек живет двумя жизнями. Нечто подобное — переход из «я» цивилизационного в «я» догосударственно-архаическое, переживаемый в ходе инверсионных скачков южными славянами, латиноамериканцами, русскими. Движение скачками связано с существованием в рамках одной ментальности двух неинтегрируемых стадиально и качественно различных культурных целостностей. Доколумбовой и христианской для латиноамериканца, раннеязыческой и поверхностно монотеистической — для россиянина.

По существу, речь идет о трагедии народов, которым выпала доля объединять в себе несоединимое, в каждой клеточке, на каждом уровне обнимать, превращать в некоторое целое неинтегрируемые сущности. Теоретически здесь возможно два варианта разворачивания событий — вечная промежуточность и достижение синтеза в некоторой перспективе. Если следовать логике, предлагаемой Е. Ивахненко, второй вариант представляется более вероятным258. Язычество или доколумбова Мезоамерика однажды должны пройти путь своего саморазвития внутри объединяющей несоединимое агрегатной конструкции. После этого естественно ожидать снятие и достижение цивилизационного синтеза в чистом смысле. На месте Василиска должна родиться нормальная, т. е. целостная цивилизация. Такая перспектива внушает сдержанный оптимизм, который тем более осторожен, что относительно сроков теория ничего определенного сказать не может.

Сегодня субъект — носитель в сознании модели А — малочисленен и разобщен. Мало того, условия для воспроизводства этого культурного комплекса разрушены. Террор запустил процесс ускоренного размывания традиционного универсума, который завершился к 70-м годам прошлого века. Кроме того, террор стал фундаментальным событием отечественной истории. Событие, подлежащее забыванию и вытеснению, обрело статус одного из ключевых эпизодов XX в. Рефлексия массового террора только разворачивается. А это обстоятельство — надежный критерий того, что явление принадлежит прошлому. Общество, которое оказывается в состоянии осознать феномен хронотопа (А), сделать его предметом исследования, вышло из-под власти детерминант догосударственного, языческого бытия.

191 Ахиезер А.С. Россия: Критика исторического опыта. Новосибирск, 1997.

192 Ахиезер А.С. Россия: Критика исторического опыта. Т. I. С. 483.

193 Там же. С. 505.

194 Там же. С. 483.

195 См.: Цирульников А. Валдгейм // Знание — Сила. 1997. № 12. С. 136.

196 Подробнее см.: Сталинизм: трансформация православного общества к современности. В сб.: Международный научный семинар. Сталинизм: Закономерность, угроза, вызов. Новосибирск, 1992; Сталинизм. Границы явления // Свободная мысль. 1993. № 3.

197 Ахиезер А.С. Указ. соч. С. 525.

198 Вспомним, что распад колониальной системы начался лишь во второй половине XX века. В любом случае, от загнивающей метрополии отпадали бы обгоняющие ее окраины — Польша, Прибалтика, Украина и Юг России. Это побудило бы центр к самой жесткой модернизационной политике.

199 Подробнее см. главу V «Эсхатологическая компонента российской ментальности».

200 Ахиезер отмечает, что с 1934 по 1941 число людей с высшим образованием среди заключенных увеличилось в 8 раз, со средним в 5 раз. См.: Ахиезер А.С. Россия: Критика исторического опыта. Новосибирск. Т. 1. С. 241.

201 Подробнее смотри Главу восьмую «Противостояние как форма диалога: Динамический аспект восприятия Запада».

202 Подробнее см: Одесский М., Фельдман Д. Поэтика террора. М., 1997.

203 Здесь вспоминается название романа поэта революционной стихии и троцкиста Артема Веселого, много работавшего с фольклорными источниками, — «Россия кровью умытая».

204 Лобанов М. Русские обновленцы // Завтра. 1993. Декабрь. № 4.

205 Дугин А. Великое «Да» // Завтра. 1997. № 50.

206 Трошин А.А. Теоретические основы деконструкции в обществе (на материале России XIX века) // Мир психологии. 2000» № 2.

207 Зеленин Д.К. Избр. труды. Очерки русской мифологии. Умершие неестественной смертью и русалки. М., 1995.

208 Сенявская Е.С. Исламское общество Афганистана глазами воинов-«афганцев» // Россия и внешний мир. Диалог культур. М., 1997.

209 Булдаков В.П. Красная смута. М., 1997. С. 25.

210 Якоби П. Религиозные психические эпидемии // Вестник Европы. 1903. № 10, И.

211 Модестов Н.С. Маньяки… Слепая смерть: Хроника серийных убийств. М., 1998.

212 Убитый запечатывается экскрементами убийцы.

213 Подробнее смотри Главу вторую «Цивилизация и варварство в истории России».

214 Читателя не должен смущать оттенок некоторой ностальгии в нашем высказывании. Модернизацию преступной среды следует решительно и безоговорочно приветствовать. Ибо преступный мир — заповедник самых архаических моделей социальности и культуры. Если и в эту среду приходит ментальность нового времени, значит общество окончательно выходит из средневековья.

215 Ивахненко Е. Средневековое двоеверие и русская литературнофилософская мысль нового времени // Рубежи. 1996. № 9; 1997. 1; 2; 4; 7.