Игорь Яковенко - Познание России: цивилизационный анализ

Отсюда особое, специфически русское явление — правдоискательство. С правдоискателями сталкивался каждый взрослый человек. Они многократно описаны в художественной литературе и публицистике. О них пишут богословы и философы. Правдоискательство — особая реакция на дистанцию между идеалом и реальностью. Сознание которое оказывается не в силах совладать с этой пропастью принимается за выстраивания многомерной субъективной реальности. Многообразные построения и рассуждения призваны создать пространство сопоставимое с реальным миром по своей мощи и законченности с тем, что бы замкнувшись в нем обрести хотя бы некоторый покой.

Итак, должное выступает в качестве нормативизованного идеала. Однако, дистанция между миром абсолютных умозрений и реальностью слишком очевидна для того, чтобы ее игнорировать. По мере врастания России в общеевропейский контекст, данное противоречие проявляется все более и более остро. В этой связи показательна мифология неких абсолютных, конечных и вечных ценностей как единственно возможных для русского человека ориентиров.

Идеологи традиции утверждают, что русский человек может жить, только ориентируясь на абсолютные, недостижимые, вечные ценности и идеалы. В мире относительных ценностей он задыхается, страдает и утрачивает смысл жизни. Здесь можно привести характерное высказывание К. Касьяновой: «Собственно, относительная ценность — она и не ценность вовсе, а так… ориентир: дорогу указывает, но сам по себе желания двигаться не вызывает»76. Соответственно, чрезмерная погруженность в мир сущего предоссудительна и, в конце концов, греховна.

Окунувшийся в мир сущего человек ускользает от власти должного а, стало быть, теряет свою душу. Сущее неизбежно расставляет иные смысловые и нравственные акценты. Жизнь в мире сущего размывает российское должное, лишает его актуальности. А потому, эталонный носитель традиционных ценностей живет нелепой, неустроенной жизнью. Быт его иррационален, дом запущен, в практическом плане он беспомощен. И все это свидетельствует о правильной ценностной ориентации.

Должное может быть определено как проекция социального абсолюта в плоскость аксиологических отношений. Переживание абсолюта как сущности трансцендентной задает трансцендентированный, минимально соотнесенный с «этим миром» облик должного. Должное — костяк автомодели отечественной культуры. Это тот образ в котором традиция желала бы представлять и самосозерцать себя. Сущее — подлинный, реальный лик традиционной культуры. Тот ее образ, который созерцает Создатель. До тех пор, пока идея должного имеет какую то власть над сознанием людей — русская традиция жива. Угасание должного означало бы смерть традиционной ментальности.

Сущее. При том, что с ценностной точки зрения категория должного является определяющей, сущее, как выраженная оппозиция должному не менее значимо. С точки зрения механизма культуры, сущее — столь же фундаментальная категория, ибо мир может быть осознан только в оппозиции должного/сущего. Если должное дано человеку в культуре, то сущее — в опыте. Сущее это та самая реальность в кото- рой живет традиционный человек.

Обращаясь к разработке понятия сущее, надо сказать, что оно принадлежит разным уровням языка — как к общеупотребимому лексическому слою так и к сфере профессиональной лексики. Напомним, что в общефилософской традиции ближайшее для нас определение сущего — «совокупность многообразных проявлений бытия»77, если понимать бытие как эмпирическую реальность.

К этому остается добавить, что наше понимание как должного, так и сущего находится в русле веберовской традиции. Как было сказано выше, осознание сущего лежит в семантическом пространстве, ограниченном рамками сниженной грехами и несовершенствами версии должного с одной стороны и идеей о неподлинности, кажимости всего мира эмпирической реальности.

Сущее профанно и дезонтологизированно, то есть лишено собственной природы. Единственным подлинным законом сущего объявлено должное78. Эсхатологическое будущее понимается как момент, когда законы должного реализуются наконец в своей полноте, что будет означать упразднение мира сущего и пресуществление Вселенной. Хилиастические движения, утопические проекты, пронизанные эсхатологическим мироощущением секты, крестьянские войны — все эти феномены щедро рассыпанные по мировой истории черпали свою энергию в несокрушимой вере в окончательной победе должного над сущим и пресуществлении мира. Примеров духовных и культурных феноменов этого рода множество. И не только напрашивающихся, из мира христианской культуры. Можно вспомнить зороастрийские мифы о последнем бое и окончательной победе сил Света. Идея Страшного суда разрабатывается в исламе. Сходные идеи разрабатывались в рамках манихейских и гностических традиций.

Пока же этого не случилось, традиционный субъект живет в мире сущего, постоянно и напряженно сличая его с идеалом. Таким образом он определяет меру уклонения от должного.

Уклонение от должного — важный момент традиционного сознания и чрезвычайно значимая характеристика конкретной ситуации. Традиция транслирует не только концепт должного, но и определенную критическую величину отклонения от идеала. По мере того, как уклонение от должного начинает превышать некоторую устойчивую величину и приближается к критическому, в обществе нарастают внутренние напряжения. Сознание людей охватывает неподотчетная тревожность, чувство ужаса. Традиционный человек осознает себя на пороге Конца Света. Иными словами, уклонение от должного рождает комплекс апокалиптических переживаний. Это напряжение разрешается взрывом.

Такие эксцессы как бунт, революция либо ведут к локальному снятию конфликта между должным и сущим, либо рождают тотальную инверсию. В результате инверсии, уклонившееся от должного сущее отменяется, а мир обретает новые характеристики, которые воспринимаются как естественные и наиболее близкие к должному. Традиционный мир переживает обновление.

Заметим, что сущее, не получает в традиционной культуре устойчивых обозначений. Если должное имеет массу прекрасных и высокозначимых для традиционалиста имен, то сущее как бы табуировано к номинации. Присутствуя в жизни людей, реально бытийствуя, сущее «проваливается», игнорируется культурой. Профанная сфера сущего оказывается объектом избегания. Имяназывание последнего не происходит, и это показательно.

Обычно, говоря о сущем, используют уничижительные, профанирующие обороты типа «по грехом нашим» или «сволочная действительность».

Далее, надо подчеркнуть, что сущее отличается от должного не количественно, но качественно. Ценностная несопоставимость должного и сущего задана разной онтологией, различной природой этих сфер культурного универсума. Если сущее воплощает «мир дольний» то есть пространство имманентного человеку, мир эмпирической реальности, то должное — «мир горний». Должное относится к сфере трансцендентного, к некоторой запредельной, потусторонней реальности. Именно по этому, сущее не может быть переделано в должное. Не может быть преобразовано методом последовательных изменений. Упорядочивая, обустраивая, оптимизируя мир мы не придем к должному, а только погрязнем в мире сущего.