Игорь Яковенко - Познание России: цивилизационный анализ

ИДЕЯ ДОЛЖНОГО И МАНИХЕЙСКАЯ КОМПОНЕНТА РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ

Постигая суть должного важно осознать связь этой идеи с манихейством. Расслаивая целостную природу человека, манихейство постулирует два вида существ — «наших», носителей светлой человеческой природы и оборотней. Последние в собственном смысле не вполне люди. Они: сыны погибели, слуги Зла. Типичная манихейская реплика «разве-ж это люди?» далеко не просто фигура речи. Она выражает глубокое убеждение в том, что Враги, «они» — нелюди, фантомы лежащие за пределом сочувствия и милосердия. Но если оборотни: нелюди, то «мы» — люди в идеальном смысле. В картине мира которая соответствует русской сказке или мексиканскому телесериалу, «наш» человек хорош по понятию, по своей глубинной природе. А если и наделен какими либо недостатками, то они внешни и преходящи. Прежде всего, эти недостатки — следствие обстоятельств: козней врагов, влияния оборотней, начальства — т. е. сил, препятствующих воцарению должного.

Речь идет о картине заданной культурой. Жизненный опыт и здравый смысл говорили о другом. Однако в синкрезисе архаического сознания опыт реальной жизни опосредовался традиционными мифологемами. Личный опыт осознается как необязательное, частное наблюдение, в то время как формы всеобщего даны в моделях культуры. Наш по понятию «хороший» человек обретает в традиционном сознании соответствующую нормативность. За концепцией должного встает манихейское извращение человеческой природы. Должное: единственно возможная система норм, которая вытекает из расслаивания реальности.

Надо сказать, что для традиционного сознания непреодолимым испытанием стало крушение советского эксперимента. Хилиастический порыв покоился на убеждении, что стоит извести оборотней и дать возможность «нашему» человеку себя проявить, т. е. отдаться наконец жизни в соответствии с должным, и мир преобразится. Выяснилось, что традиционный русский человек заблуждался относительно своей природы и природы человека вообще. Он исходил из того, что в условиях, когда должное воссияет во Славе, все будут делать не то, что выгодно или хочется, а то, что должно.

Оказалось — это не так. Жизнь фундаментально уклонялась от идеала. Человек не хотел жить как должно. Он избаловался, обнаружил преступный эгоизм, себялюбие, лукавство, недопустимое предпочтение собственных интересов целям и интересам целого. Одним словом, явил себя закоренелым человеком. Гибель СССР стала затянувшимся и потому смягченным анестезией усталости крахом титанического богоборческого (и в то же время, богостроительского) проекта на который поднялся 160-ти миллионный народ.

Суть его состояла в том, что бы наконец, воплотить должное во всей его силе и полноте. Во имя этой идеи народ пошел на необозримые жертвы и огромные лишения. И в том, что он подвигнул себя на такое — свидетельство безусловной, пророческой веры в истинность и непреложность должного. А эта непреложность покоилась на убеждении что «наш» человек родственен должному, что должное составляет подлинную природу человека, которая всего лишь замутнена привходящими обстоятельствами.

Подчеркнем, перед нами — ключевое положение, которое лежит в основании философии должного. Вот как оно звучит в устах современного автора. Выделяя «характерные черты русской цивилизации» В. Задерей указывает «добротолюбие, как понимание того, что человек по своей природе добр, а зло в мире — отклонение от нормы. Русская история — это борьба добра и зла, борьба вечных добрых начал человеческой души с бесовским соблазном сил зла»97.

Итак, русская история — вечная борьба добра и зла. Но если «наш» человек изоморфен добру, т. е. должному, то откуда берется, вернее, через кого приходит в мир зло. По законам инверсионного мышления, природа «их» человека соответствует антидолжному. В собственном смысле, враг не человек. Образ врага конструируется из блоков табуированного, нечистого и омерзительного. И это — универсальный прием осмысления противостоящего, инокачественно го который просматривается от Киевской Руси до сегодняшнего дня.

Наконец, манихейское расслоение мира на «наших», воплощающих добро и «чужих», врагов, выступающих воплощением сил зла, задает концепцию Удерживания. Суть ее состоит в том, что Вселенная существует лишь потому и до тех пор, пока Святая Русь противостоит силам Зла. Эта идеологема нашла свое выражение в богословии и оформилась в системе идеологии Третьего Рима. Обратимся к идеологам традиции. Михаил Назаров пишет:

…в последнее тысячелетие только православная государственность соответствовала словам апостола Павла о силе удерживающей мир от разгула сил зла… Формула Москва — Третий Рим означала принятие на себя «удерживающей» ответственности за судьбу мира»98.

Приведенная цитата подкупают предельной четкостью формулировок. Добро локализуется в пределах православной государственности. Зло это то, с чем борется православие. Мир стоит потому, что есть мы, как воплощенное должное (не понятно, каким чудом мир устоял между 1917 и 1991 годами, но до таких деталей идеологи традиции не опускаются). После 1917 года идеологема удерживания была воспроизведена в советской семантике, и СССР оказался главной силой, удерживавшей мир от падения в пропасть империализма. Сегодня мы стали свидетелями обратной инверсии. Идея удерживания вновь озвучивается в традиционно православной упаковке.

ДОЛЖНОЕ И ПРЕОБРАЗОВАНИЕ МИРА

Обратимся еще раз к проблеме преобразования мира. Должное и сущее принадлежат разным онтологическим пластам и, как было сказано выше, переход от мира сущего в мир должного возможен только в конечной точке мировой истории. Иными словами, снятие дуальных оппозиций и достижение гармонии возможно только в этой конечной точке. А это означает, что любые попытки улучшить, обустроить окружающий человека мир — повысить упорядоченность, сделать пристойным быт, среду, систему человеческих взаимоотношений вызывают нерефлектируемый, но жесточайший протест, как глубоко профаническая, покушающаяся на последние основания культуры, обреченная на поражение богоборческая деятельность. Поговорка «Не жили хорошо, нечего и привыкать» — грубовато, ко выражает массовые представления на этот счет. Вот что пишет по этому поводу философ Виталий Ковалев:

«Россия вообще напоминает человека, который знает, как решить проблему и именно поэтому её не решает, тогда как Европа тщательно укладывает каждый камень в мостовую, ведущую в будущее. Россия вся была устремлена к концу, к результату, а разработка средств ее слишком утомляла. Россия волынила в истории, потому, что дожидалась ее завершения99.»