Лорен Грэхэм - Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе

Одна из первых идеологических характеристик работы Новикова и Зельдовича, которую может отметить внимательный читатель, заключается в том, что, в отличие от многих западных космологов, они не затрагивают «рождения Вселенной», несмотря даже на то, что являются истыми защитниками расширяющихся моделей этой Вселенной. Их излюбленным выражением является «начало расширения». Вопрос о природе Вселенной до этого момента остается открытым. Хотя они иногда употребляют термин «возраст Вселенной», намного чаще они говорят о «времени расширения» в тех местах своих работ, где западный астроном, возможно, употребил бы «возраст» Вселенной. Таким образом, они избрали лексику, которая является менее поддающейся религиозному использованию, чем лексика их западных коллег, которых, кажется, занимает драма, содержащаяся в таких терминах, как «рождение» и «возраст» Вселенной. Даже в 80-х годах терминологические различия с идеологическими предпосылками могут быть найдены в работах советских и западных астрономов.

Один советский философ естествознания подчеркивал в 1979 г. важность использования термина «сингулярное состояние» вместо «рождение Вселенной». «Сингулярное состояние в начале расширения Вселенной фиксирует крайний предел, до которого можно экстраполировать в прошлое известные нам фундаментальные физические теории и понятия… Но это не абсолютное „начало всего“, а лишь одна из фаз бесконечного саморазвития материи. Она возникла пока не изученным наукой путем из каких-то предшествующих состояний движущейся материи» [1062].

Зельдович и Новиков, несомненно, критиковали бы это заявление как пример онтологической версии диалектического материализма, которой они избегали, но их лексика была сообразной в большей степени взглядам философов-марксистов, чем многих их западных коллег. В советской тенденции избегать такие термины, как «рождение Вселенной», и в западной тенденции их использовать работают два разных типа идеологических влияний.

Во многих отношениях, однако, Зельдович и Новиков идут полностью в ногу с западными космологами или опережают их. Они оба с энтузиазмом приветствовали в 1965 г. открытие «реликтового излучения», оставшихся радиопомех Большого взрыва. Новиков и его советский коллега А. С. Дорошкевич даже предсказали на год раньше уровень, на который реликтовое излучение будет превышать интенсивность микроволнового излучения радиогалактик [1063]. Зельдович и Новиков писали в 1983 г., что «в общих чертах современное состояние и ближайшее прошлое Вселенной можно считать известным» [1064]. Эта Вселенная, продолжали они, является расширяющейся, однородной, изотропной Вселенной, в которой «каждая частица (или ее предки) вышла из горнила сингулярности». Под «сингулярностью» они понимали момент в начале расширения, когда Вселенная была сверхплотной и горячей. Другими словами, Новиков и Зельдович являются сторонниками варианта теории «большого взрыва» Вселенной.

Объяснение Вселенной Новиковым и Зельдовичем противоречит и исключает объяснение Амбарцумяна. Амбарцумян отдавал предпочтение неоднородной Вселенной, а Новиков утверждал о наличии неоспоримых данных, свидетельствующих, что «свойства Вселенной одинаковы по всем направлениям» [1065]. Амбарцумян также предсказывал, что известные физические законы окажутся неадекватными для объяснения Вселенной и, основываясь на марксистском взаимоотношении количества и качества, призывал к «революции в физике». Новиков и Зельдович, с другой стороны, полагали, что современные физические законы, особенно общей теории относительности (ОТО), подходят для задач современной космологии, без концептуальной «революции»: «Мы не согласны с появляющимися время от времени теориями о нарушении фундаментальных законов физики, например теориями о постоянном рождении вещества „из ничего“ (и притом вдали от сингулярности — теория стационарной Всёленной), или с теориями об уменьшении постоянной тяготения.

Итак, однородная и изотропная Вселенная может быть рассмотрена в рамках ОТО» [1066].

Здесь можно проследить критику по двум направлениям. Вместе с диалектическим материализмом они (как Амбарцумян и многие другие советские космологи) противостояли теориям «творения материи». Но они критиковали Амбарцумяна за допущение, в соответствии с марксистским принципом существования «различных законов на различных уровнях бытия», о том, что более общее объяснение Вселенной потребует новой формы физики, которая выйдет за пределы ОТО [1067].

Советские космологи в середине 80-х годов продемонстрировали удивительную способность согласовывать космологические модели с системой диалектического материализма. Эти попытки разрешить космологическую проблему, найти модель метагалактики, не нарушающую отдельных философских принципов, не сильно отличались, по существу, от попыток многих зарубежных философов и естествоиспытателей. Когда американский философ Майкл Скривен говорил о «фазах Вселенной, предшествующих современному „расширению“», или английский астроном-теоретик Вильям Боннер говорил о своем «предпочтении циклоидальной модели», они оба находились под значительным влиянием внеэмпирических соображений [1068]. Они оба искали модель, в которой определенное понятие бесконечности могло бы быть сохранено. Советскими космологами двигали сходные стремления.

Современный советский диалектический материализм является впечатляющим интеллектуальным достижением. Улучшение ранних положений Энгельса, Плеханова и Ленина и развитие их в систематическую интерпретацию природы представляет собой наиболее оригинальное интеллектуальное творение советского марксизма. Развиваемый наиболее способными его сторонниками, диалектический материализм, без сомнения, есть искренняя и обоснованная попытка понять и объяснить природу. По универсальности и степени разработанности диалектико-материалистическое объяснение природы не имеет равных среди современных систем мысли. В самом деле, необходимо было бы вернуться на несколько веков назад, к аристотелевской схеме природного порядка или к картезианской механической философии, для того чтобы найти такую систему, основанную на самой природе, которая могла бы соперничать с диалектическим материализмом по степени развития или целостности строения.

Наиболее характерная функция диалектического материализма в Советском Союзе вытекает из всеобъемлющего характера его концепции и тесной его взаимосвязи с современной научной теорией. Как система мысли, диалектический материализм не обладает сиюминутной утилитарной ценностью для ученых-исследователей, более того, перейдя в догму, он в нескольких случаях был серьезной помехой для них, хотя в других косвенно имел положительные эффекты, но все равно он имеет очень важное образовательное и эвристическое значение. Не только профессиональные советские философы, но и многие ученые и студенты в других областях также использовали концепцию объединяющего принципа человеческого знания, материалистического допущения, лежащего в основе диалектического материализма. Он не является доказуемым принципом, но тем не менее он не является и абсурдным. Советские естествоиспытатели, как группа, в действительности оказались более открытыми к следствиям, вытекающим из их философских допущений, чем ученые в таких странах, как США или Англия, где нормой является утверждение об отсутствии связи между философией и естествознанием. Возможно, на пути сочетания подходов советских и зарубежных исследователей окажется осознанным, что философия действительно влияет на естествознание (есть и обратное воздействие), однако это положение не должно преувеличиваться или, как это часто случалось в СССР, становиться объектом политических игр.