Юрий Минералов - Введение в славянскую филологию

Слово «гумно» имеет внутреннюю форму, указывающую на совершенно иной , более древний (и, по всей вероятности, первоначальный) славянский способ добывания зерен из спелых колосьев. Следует напомнить, что крупный рогатый скот (коровы, быки) у славян именовался в древности «говядами» — отсюда, например, современное «говядина» — коровье мясо, и одно из названий коровьего помета.

«Гумно» первоначально означало место, где мнут колосья своими копытами «говяды» (быки, коровы). По Максу Фасмеру (1886–1962), название представляет собой «древнее сложение» из *gu- (см. говядо) и мять, мну , «букв, „место, где скотина мнет, топчет скошенный хлеб“» [39].

То есть животных неторопливо водили взад и вперед по разложенным колосьям, и они вытаптывали из них зерна. Тут именно внутренняя форма слова позволяет понять, как конкретно добывали зерно из колосьев древние славяне. Лишь впоследствии способ его добычи стал совершенно иным: был изобретен цеп, коров и быков от этого дела отстранили, — однако древнее название места обмолачивания колосьев сохранилось.

Далее другой культурно-бытовой пример. Всякому понятно, что означает слово «лестница», имеющее по сей день весьма прозрачную внутреннюю форму (от глагола лезть ). Один из наиболее древних вариантов этого необходимого бытового предмета — так называемая приставная лестница. Привычная современному человеку приставная лестница (поныне весьма обычный атрибут дач и сельских домиков) представляет собой два длинных параллельных столба, соединенных тем или иным количеством поперечных ступенек (от ступать ) — в зависимости от высоты, на которую такая лестница рассчитана.

Однако интересно, что одно из исконно славянских, но ныне в основном забытых названий обсуждаемого предмета (лестницы) иное — «столб». Почему «столб»? Почему «внутренний образ» столба заложен в данном случае в название лестницы?

Понять это еще иногда можно, встретив где-нибудь в деревенской глуши иной (явно весьма архаичный) тип приставной лестницы. Она представляет собой один столб, на котором закреплены поперечные ступеньки, каждая из которых фиксируется на столбе (чаще всего прибивается гвоздями) в своей середине, по центру. Впрочем, даже если кому-то не удавалось видеть данное изделие в бытовой реальности, внутренняя форма слова ясно подсказывает сознанию конкретный облик этой лестницы.

Такая лестница-столб произошла путем постепенного совершенствования из наиболее древней своей разновидности, представлявшей собой срубленное дерево подходящей фактуры, у которого удалялись лишние ветки и оставлялось лишь необходимое количество сучьев справа и слева от ствола. Когда получившийся «столб» приваливался к какой-либо стене, скале или, допустим, другому дереву и т. п., оставленные не срубленными сучья превращались в ступеньки и служили опорой рукам и ногам. Понятным образом, это изделие нетрудно соорудить в тех или иных походных условиях и в наше время. Название у изделия исконно славянское. Тем самым филологические данные побуждают думать, что такая лестница-столб — старинное славянское изобретение.

Филология разъясняет и многие иные разнообразные реалии. Допустим, почему животное «медведь» так называется у славян? Здесь происхождение названия весьма прозрачно — «ведающий мед», «медовед» . У литовцев, по М. Фасмеру, их название данного животного имеет иную внутреннюю форму — «поедающий мясо» . И то и другое название табуистические: древние знали иное, истинное, имя медведя — ср. лат. ursus, греч. arktos (откуда происходит слово Арктика ), но предпочитали называть этого страшного зверя иносказательно, через намек, чтобы не накликать его появление. «Прямым текстом» его в необходимых случаях специально вызывали различные колдуны, жрецы, знахари и т. п.

Стоит добавить, что связанные с языческой религиозной мистикой табу привели к забвению еще целого ряда слов. Например, табуистическим названием всем известного дерева является слово «дуб». Его истинное древнее индоевропейское наименование perkuos было связано с именем языческого бога Перуна.

Воспользуемся и некоторыми примерами из военной сферы.

Слово «шлем», влекущее самые «русские» ассоциации (богатыри, Илья Муромец, пушкинский Руслан и т. п.), на самом деле слово не русское и вообще не славянское. Это слово готское, то есть тем самым древнегерманское (по словарю М. Фасмера, происходит из др. — герм. *helmaz, гот. hilms «шлем», первоначальная славянская форма шелмъ , а из нее в старославянском языке получилось шлѣмъ).

Данный факт напоминает, что столь «русский» по нашим современным ассоциациям шлем не был элементом военного снаряжения, изобретенным славянами. Его древние славяне, видимо, впервые взяли в бою с готами в качестве военного трофея и лишь позже начали изготовлять сами, достигнув в этом немалого искусства, но не изменив названия, которое лишь слегка трансформировалось по славянским языковым законам. Не будучи придумана в славянском мире, эта защитная шапка, надетая на голову славянского витязя, и позже сохранила свое «импортное» германское наименование.

Русские мастера впоследствии разработали и специфическую форму шлема, которую можно увидеть в музеях, на старинных фресках, а также, например, на написанных в конце XIX — начале XX в. картинах нашего великого художника Виктора Михайловича Васнецова (1848–1926). Древнерусская форма этого слова («шелом») впоследствии использовалась в литературе романтиками как своеобразный поэтизм, а в говорах «шелом» означает также навес, холм и т. д.

Первоначально шлемы, захваченные у врага, были уделом лишь военачальников, не только защищая их, но и обозначая их командный статус.

Кстати и о вышеупомянутых богатырях. Их более раннее славянское название — «витязи» (оно выводимо из польского глагола zwyciężyć — «победить»). «Богатырь», видимо, претерпевшее частичные видоизменения после проникновения на русскую почву древнетюркское «багатур» (смелый, герой). При переработке слова в русском языке переосмыслилась по принципу народной этимологии и его внутренняя форма — «богатырь» (как, например, и русское «богатый») несет в себе звуковой комплекс −бог− и, как следствие, может соотноситься носителями языка с идеей Бога («угодный Богу герой»). Вполне вероятно, что именно вследствие этого измененное тюркское слово легко и прочно закрепилось в русском языке как синоним слова «витязь».

Слово «меч», тоже кажущееся таким «русским», опять же готского происхождения. Меч был готским оружием — первоначально, подобно шлему, скорее всего, доставшимся славянам в бою. Позже это оружие было ими прекрасно освоено, и появились, например, имевшие много специфических черт русские мечи, в изготовлении которых наши мастера достигли высокого искусства, — однако готское название этого оружия так и сохранилось в языке славян.