Михаил Заборов - История крестовых походов в документах и материалах

...Едва лишь флот латинян приготовился к отплытию, как к одной беде для ромеев присоединилась другая, по пословице — беда за бедой, как волна за волной: появился Алексей [513] Алексей прибыл в Задар, захваченный крестоносцами, 25 апреля 1203 г. , сын Исаака Ангела, снабженный грамотами папы Древнего Рима [514] Иннокентий III (1198—1216). и Филиппа, короля Алемании, обещавших щедро отблагодарить эту пиратскую шайку, если она примет Алексея и поможет ему вернуться в отцовскую империю. Вскоре с величайшим удовольствием он был принят флотом, в надежде на то, что Алексей не только даст разбойничьей экспедиции против ромеев удобный повод и придаст ей благовидную внешность, но и удовлетворит их алчность и корыстолюбие несметными богатствами. Приняв к себе Алексея, мальчишку сколько по летам [515] Алексею было 12 лет. , столько же и по уму, все эти ловкие и искушенные в делах мужи уговорили его поклясться в том, чего он не в состоянии был исполнить никогда. В самом деле, этот ребенок согласился на их требование не только дать им море денег, но и предоставить помощь для похода на сарацин ромейскими воинами и пятьюдесятью трехгребными кораблями...

Nicetae Choniatae Historia, Rez. I. A. Van Dieten, Berolini, 1975, p. 536—537, 539—540.

VIII. Случилось так, что пока наши послы еще пребывали в курии, разнесся верный слух, будто в лагерь [крестоносцев] явился юноша Алексей [516] Византийский царевич Алексей прибыл в Задар, где зазимовали крестоносцы, 25 апреля 1203 г. Переговоры с ними он завязал, однако, еще во время их пребывания в Вероне. , родом грек, сын константинопольского царя Исаака, посланный германским королем Филиппом [517] См. стр. 183, прим. 7. , с [его] послами и [имея] грамоты, в которых тот [Филипп] настоятельно просил войско оказать названному молодому человеку содействие в его восстановлении в [собственном] царстве... Тайно и быстро бежав, Алексей подался в Германию [518] До того как отправиться ко двору Филиппа, молодой Алексей побывал в Риме, где просил о помощи папу Иннокентия III. : он явился к королю Филиппу, который был женат на его сестре, и, истекая слезами, плакался ему о несчастьях, постигших его и его отца, и о жестокости его дяди [519] Алексей III ослепил низложенного им Исаака II. . Король Филипп принял юношу с великими почестями, на некоторое время удержал его у себя, проявив большую привязанность, и щедро предложил ему [всяческую] поддержку и услуги. Когда же он услышал, что наше войско, завоевав Задар, находится близ границ Греции, то направил молодого человека вместе со своими послами и [снабдив] грамотами к князьям, чтобы они поразмыслили о том, как бы, по возможности, возвратить его в отчее царство. Немцам же, поскольку они были его [Филиппа] подданными, он изложил дело еще более откровенно и в повелительной форме. Маркграфу, своему родичу [520] Маркиз Бонифаций Монферратский приходился (по линии своей матери Юдифи) внуком Агнесе, дочери германского императора Генриха VI. , он напомнил об их родстве; [король] настоятельно просил также фламандцев, французов и венецианцев, и людей из других стран и самым верным образом обещал, что если их содействием Алексей обретет свой престол, то всем паломникам будет постоянно обеспечен безопасный и свободный проход как через Германию, так и через всю Грецию.

Сюда присоединилось еще и то, что юноша этот надежнейше обещал выдать им всем вкупе триста тысяч марок серебром, если он будет восстановлен [на престоле] их содействием.

В силу всех этих причин, слившихся воедино, большая часть нашего войска стала уже склоняться на сторону молодого человека... После того как эта молва, о чем я начал было рассказывать, дошла до Рима [521] То есть не только вести о дипломатических переговорах короля Филиппа и царевича Алексея с предводителями крестоносцев в Задаре (папа знал о них еще с октября 1202 г.: его уведомил об этом обеспокоенный возможными последствиями сделки царевича с крестоносцами константинопольский узурпатор Алексей III): в Риме были получены известия и о склонности крестоносцев выступить в поддержку беглого царевича. , господин папа со всем своим духовенством, нашими послами и очень многими другими [людьми] испытал сильное замешательство, опасаясь, не замышляет ли коварство лукавого врага [522] «Лукавый враг» — дьявол. погибель всего нашего войска, [не собирается ли] воспрепятствовать делу креста. Однако верховный понтифик с давних пор ненавидел этот город [523] Речь идет о Константинополе. и сам он, и его предшественники, ибо он [Константинополь] давно уже отложился от римской церкви.

...Да, он ненавидел его, как мы сказали, и очень хотел, чтобы этот город, если возможно, был завоеван без кровопролития католическим народом, — только бы это не угрожало поражением нашему войску. Он [однако] не надеялся на то, что наши в состоянии будут совершить это, и говорил, что один только рыбацкий флот Константинополя более многочислен, чем все их [крестоносцев] суда. Ибо у него было тысяча шестьсот рыбацких судов, из коих каждое в году, в двухнедельный срок, доставляло царской казне золотую монету, называемую перпером и равную четвертой части марки [524] Хронист имеет в виду налог, взимавшийся с рыбацких судов и Византии. ; военных же и торговых кораблей у них несметное множество, и к тому же [имеется] вполне надежная гавань.

По мнению верховного понтифика, который был крайне озабочен делом креста [525] То есть судьбами крестового похода. , наши должны были плыть прямо к Александрии. Он разрешил им, тем не менее, забирать без [каких-либо] денежных затрат [и] в умеренном количестве съестное в морских местах Романии [526] См. стр 48, прим. 1. ..., так, чтобы [продуктов] могло достать им на полгода. Папа боялся, как бы его совет не был неверно понят, и земные обстоятельства не повредили бы течению дел крестового похода: всякие новые известия тревожили его и всех остальных — и не без основания.

Guntheri Parisiensis. Op. cit., p. 76—79.

В то время как пилигримы почти всю зиму пребывали и Задаре, светлейший король Филипп, знавший об их нужде и о том, что они поизрасходовались, и что из денег, которые [они] должны были венецианцам, большая часть еще осталась до сих пор [неуплаченной], и что уже миновал год, в течение которого венецианцы обязались служить им кораблями и своим войском, мудро приметил, что было бы весьма полезно для Святой земли, если бы его зять Алексей, царь греков, мог быть с их помощью восстановлен в своем царстве, [с престола] которого он был прогнан насильственным путем. Он [Филипп] направил своих послов к войску и высказал им [крестоносцам] свою волю, и [подал свой] совет: если бы они восстановили его зятя в его царстве, то он взял бы на себя обязательство выплатить им двести тысяч марок и доставлять пилигримам в течение года корабли и пропитание. Увидев, что по причинам, о которых уже сказано, это сулит немалую выгоду войску, они, склоненные как просьбами, так и ценой [527] Непереводимая игра слов: precibus — просьбами, precio — ценой (в данном случае — величиной компенсации за услугу царевичу Алексею). , единодушно согласились на это дело, то есть чтобы [выступить] за молодого человека, зятя короля Филиппа, и сразу же отпустили [с тем] упомянутых послов.