Анатолий Белкин - Теория доказывания в уголовном судопроизводстве

Внезапность поведенческих актов обвиняемого или иных лиц может привести следователя в состояние растерянности и обусловить неправильную оценку ситуации и, как следствие, принятие ошибочных решений. Как справедливо отмечает А.В. Дулов, "ожидаемое противодействие должно побуждать следователя к предварительной выработке в себе осторожности, предельной внимательности к действиям, поведению определенного участника. Никакие действия последнего не должны застать врасплох следователя, хорошо подготовившегося к любой возможной конфликтной ситуации" *(596) .

Однако даже высокий профессионализм, уравновешенность психики следователя не могут полностью исключить возможность его негативных реакций на внезапные действия противостоящей стороны. Как бы ни был осторожен и предусмотрителен следователь, он не в состоянии предвидеть все вероятные события. Его профессиональный и жизненный опыт ограничивается, как правило, лишь типичными изменениями ситуаций и типичными для них программами действий. Неожиданность же происшедших изменений по тем или иным причинам может оказать на следователя дестабилизирующее воздействие. Этому способствует состояние "постоянной эмоциональной экстремальности следственной деятельности, а иногда и ее повышение до "аварийных" пределов" *(597) .

Итак, фактор внезапности может воздействовать и на следователя, и на противодействующую ему сторону. Следователь, в силу своих профессиональных качеств, должен находиться в состоянии постоянной готовности к воздействию данного фактора (должен, но отнюдь не всегда пребывает в этом состоянии). Противодействующая же ему сторона чаще всего такой готовностью не обладает, всех действий следователя предусмотреть не может по причине информационной неопределенности своего положения, складывающейся следственной ситуации.

Ранее уже отмечалось, что неожиданность как следствие внезапности имеет еще одну форму проявления, не связанную с противоборством сторон в процессе расследования. Это - внезапность самого события, подлежащего расследованию, или неожиданность события как необходимое условие оценки достоверности результатов следственного действия. Психологические механизмы воздействия фактора внезапности в подобных ситуациях отличаются от механизмов ситуаций противостояния. Они зависят от характера события, от роли в нем его участников и проявляются в процессах восприятия, запечатления и воспроизведения в памяти информации о событии, в их особенностях, связанных именно с ролью и состоянием субъекта.

В этом нетрудно убедиться, сравнив состояние и показания, например, водителя и потерпевшего при дорожно-транспортном происшествии или нападавшего и жертвы при разбойном нападении, изнасиловании и иных подобных преступлениях. Здесь речь идет уже не об использовании фактора внезапности в расследовании, а о его проявлении и учете в процессе собирания и оценки доказательств.

Тактика действий следователя с использованием фактора внезапности. Рассмотрению данного вопроса должно предшествовать выяснение правомерности использования следователем фактора внезапности, поскольку отдельные исследователи не только сомневаются, но и прямо отрицают законность подобной тактики. Особенно резкие возражения вызывает, например, такой прием в следственной практике, как внезапная постановка вопросов, неожиданных для допрашиваемого. Так, М.С. Строгович полагал, что этот и схожие приемы заслуживают самого решительного осуждения *(598) . Позицию М.С. Строговича решительно поддерживал и И.Ф. Пантелеев *(599) .

"Приемы, основанные на внезапности, - пишет С.Г. Любичев, - некоторыми авторами рекомендуются как при производстве допроса, в результате чего у допрашиваемого возникает стрессовое состояние, лишающее его возможности быстро сориентироваться, и в котором он может сообщить сведения, которые в другой ситуации он попытался бы скрыть, так и при производстве других следственных действий, например обыска...

Недопустимо, - продолжает С.Г. Любичев, - использование внезапности при воздействии на интеллектуальную сферу человека, когда результаты следственного действия зависят от состояния психики индивида, его способности оценивать обстоятельства и давать правильные ответы на поставленные вопросы. Использование в этих случаях внезапности может привести к дезорганизации психических процессов. Внезапная постановка вопроса вне всякой связи с предыдущими действиями следователя оказывает определенное воздействие на допрашиваемого, нередко приводит к недостоверности его показаний" *(600) .

А.Н. Васильев назвал замаскированным обманом одну из форм указанного выше тактического приема, "когда допрашиваемому внезапно, после того как он даст по какому-то вопросу категорический отрицательный ответ, вновь, спустя некоторое время, неожиданно задается тот же вопрос". Далее А.Н. Васильев пишет: "В результате иногда получают желательный для следователя ответ. Но при этом забывают, что подобная проговорка может и не иметь никакого доказательственного значения... допрашиваемый может заявить, что его не так поняли, или он не понял вопроса, или он сознательно поддался "на удочку", чтобы разоблачить следователя, ведущего с ним "нечестную игру", и т.п." *(601) .

Таким образом, аргументы противников использования при расследовании фактора внезапности основываются преимущественно на нравственных позициях. С них же толкуется и воздействие на психику допрашиваемых таких тактических приемов следователя. Здесь возникает вопрос: допустим ли подобный прием, если он не противоречит общепризнанным принципам законности, закону?

Действительно, проговорка, допущенная допрашиваемым под влиянием внезапного вопроса, может не иметь доказательственного значения, из чего отнюдь не следует вывод о противоправности или безнравственности примененного приема. Это лишь свидетельство либо неправильного выбора следователем в данной ситуации самого приема, либо неумения тактически грамотно реализовать полученный с его помощью результат. Рассуждения же о "дезорганизации психических процессов" подследственного, недопустимости "вторжения" в его интеллектуальную сферу, нарушении "морального суверенитета личности" представляются бесплодным и бессодержательным морализированием.

Итак, с позиции нравственности, допустимость использования фактора внезапности в расследовании - вопрос факта. Что же касается законности осуществления такого приема, то достаточно упомянуть: по действующему процессуальному законодательству он не подпадает ни под один из установленных запретов типа "насилие, угрозы и иные незаконные методы". Кроме того, эта формулировка закона неточна хотя бы потому, что угроза, как уже отмечалось, есть форма насилия, которое может быть и вполне правомерным *(602) .