Игорь Акимушкин - Мир животных: Беспозвоночные. Ископаемые животные

Не раз бывал он на фермах, где выращивают жемчуг. Однажды его привели в операционный цех и сказали:

— Смотрите, спрашивайте, а потом попробуйте сделать все сами. Тогда лучше поймете, что к чему. Жертвуем вам сто раковин. Выживет хоть пара — сделаете из них запонки.

А операционный цех — «продолговатая постройка, стены которой сплошь застеклены, внутри похожая на светлый школьный класс, точнее даже, на университетскую лабораторию». Вдоль стен стоят столы, за каждым сидит женщина-оператор. Она берет из лотка раковину, вставляет между ее створками распор, чтобы чуть раскрыть их, выбирает нужный хирургический инструмент из целого их набора, который стоит перед ней. Поддевает им ядрышко и вводит его в раковину моллюска. Вслед за тем туда же помещается кусочек мантии другого моллюска. Все это делается очень быстро: «зонд и скальпель мелькают у них, как вязальные спицы».

При этом малейшая ошибка, малейший надрез не в том месте, где нужно, или слишком глубокое погружение скальпеля — все ведет к порче ракушки, к ее гибели, в лучшем случае получается потом плохой жемчуг.

Всеволод Овчинников пишет:

«Это, если вдуматься, тысячи опытных хирургов, каждый из которых ежедневно делает по четыреста — восемьсот операций, и в то же время это тысячи ювелиров, от которых требуется куда более филигранное мастерство, чем от умельцев, оправляющих готовые жемчужины в золото и серебро.»

И продолжает далее:

«Но вот приходит черед испробовать все самому. Беру раковину, закрепляю ее на зажиме. Вместо деревянного клинышка вставляю пружинистый распор. Створки, обращенные ко мне своими краями, раскрыты меньше чем на сантиметр — в этой щелке и надо манипулировать. Левой рукой беру зонд, похожий на вязальный крючок, и оттягиваю им „ногу“… Беру в правую руку скальпель и делаю разрез вдоль границы темной и мутно-серой массы, то есть несколько выше основания „ноги“. Теперь надо перевернуть скальпель другим, раздвоенным, концом, наколоть на эту крохотную вилку кусочек присадочной ткани и сквозь надрез ввести его в тело моллюска, а затем поместить туда же ядро. Впрочем, до этого я добираюсь нескоро. Задерживает самая распространенная среди новичков ошибка. Если вонзить скальпель чуть глубже, створки раковины безжизненно распахиваются. Это значит — поврежден соединительный мускул и устрица обречена на гибель…

Встав из-за стола совершенно разбитым, я убедился, что оперировать раковину без подготовки — все равно что вырезать самому себе аппендикс… И когда мне рассказали, что подготовка операторов похожа не столько на краткосрочные курсы, сколько на многолетний университет, это целиком совпало с моим личным опытом.»

Будущих операторов, обычно девушек, вначале учат заготавливать присадки, то есть кусочки мантии моллюсков. Только осенью им дают бракованные раковины, и они пробуют их оперировать. Инструктор проверяет проделанную ими работу, разъясняет их ошибки, и вновь долгие месяцы практики. Наконец, «ставить оценку предоставляют уже самой природе», иначе говоря, оперированные новичками раковины опускают в садках в море. Через две недели их вынимают и определяют, сколько ракушек погибло. «Если выжило шестьдесят — семьдесят процентов акоя, значит, человек приобрел необходимый навык». И только когда он проделает по крайней мере десять тысяч операций, его допускают вводить мелкие ядрышки уже не в учебные, а в производственные раковины.

Слишком низкая или слишком высокая соленость и температура воды, ливень, холодный ветер, тем более шторм — все это серьезная опасность для жемчужниц. На побережье ферм стоят щиты, на которых трижды в день пишут, какая температура сейчас воздуха, воды, ожидается ли сильный ветер. И если прогнозы неблагоприятны, сейчас же люди устремляются к плотам, чтобы опустить поглубже садки или, напротив, поднять их, когда температура воды слишком низкая. «Ниже пятнадцати градусов — для моллюска слишком холодно, выше двадцати восьми — слишком жарко». А при восьми градусах он вообще погибает. «Поэтому, чтобы не рисковать жемчужницами, их перевозят на зиму в теплые края».

Но вернемся к опытам В. Овчинникова: удались ему его операции? Через два года вскрыли обработанные им раковины (из ста моллюсков, пожертвованных ему, выжили только одиннадцать). Из найденных в них жемчужин «имели незначительную коммерческую ценность» только две неправильной формы, голубые. «Что ж, предсказание сбылось»: он вырастил себе две жемчужины на запонки…

Японцы продают жемчуг не в россыпи, а в основном в ожерельях. Тут возникает трудность с подбором равного по цвету, качеству и размеру жемчуга. Чтобы собрать нитку из пятидесяти хорошо подходящих друг к другу жемчужин, нужно просмотреть «по крайней мере в пятьдесят раз больше перлов той же лучистости, формы и оттенка».

Патент, полученный Микимото на монопольное выращивание жемчуга, истек через двадцать лет после его получения. Тогда и другие люди стали заниматься этим трудоемким делом и в Японии, и в иных странах, например на севере Австралии (здесь выращены уже жемчужины более крупные, чем в Японии: до 17 миллиметров в диаметре).

«Известно, что морская жемчужница Pinctada margaritifera, раковина которой достигает 30 сантиметров в поперечнике, может образовать жемчуг черного, зеленого, всех оттенков серого, бронзового и синего цветов, в то время как P. martensi дает жемчуг белого, голубоватого или розового цветов. Это обстоятельство и заставило французских ученых исследовать возможности искусственного выращивания жемчуга в раковинах Р. margaritifera. В качестве места для экспериментов были выбраны острова архипелага Туамоту в Полинезии. Опыты, начатые в 1963 году, уже через два года дали обнадеживающие результаты. В дальнейшем методика совершенствовалась» ( А. К. Виноградов ).

И хотя на мировой рынок ежегодно поступает более ста тонн выращенного жемчуга, спрос на него не упал. Лучшие жемчужины приравниваются в цене к драгоценным камням первого класса, к которому принадлежат алмаз, сапфир, рубин, изумруд, александрит, хризоберилл, благородная шпинель и эвклаз. Прочие самоцветы относятся ко второму и третьему классам.

Пресноводная жемчужница маргаритана маргаритифера. Ниже — беззубка и перловица

Здесь нужно сказать, что не только морские ракушки производят жемчуг, но и некоторые пресноводные, например маргаритана маргаритифера (то есть в переводе с латинского «жемчужница жемчугоносная»). Обитают эти моллюски в чистых, с галечным или каменистым дном быстрых реках на севере Европы, Азии и Америки (где вода летом обычно прогревается не выше четырнадцати градусов). И везде почти добывают из них неплохой жемчуг, правда, некрупный. В Германии, например, такая добыча издавна была государственной монополией. В герцогстве Саксония долго держалась традиция: княгини носили жемчуг, добытый только в ручьях и реках их страны. Одну жемчужину находят, вскрыв примерно сотню маргаритан, и в среднем только одна из восемнадцати этих жемчужин имеет коммерческую ценность.