Жак-Ив Кусто - Могучий властелин морей. Чтобы не было в море тайн

Не успели мы погрузиться, как на глубине пяти-шести метров увидели лорда Лонгимануса, или, как мы его потом назвали, князя Долгорукого. Он был не похож на акул, виденных нами ранее. Массивный коричневато-серый силуэт отчетливо проступал на ярком фоне голубой воды. Широкая округлая голова, огромные грудные плавники, закругленный на конце спинной плавник. На концах плавников — большие белые пятна. Впереди, у самого носа акулы, шла маленькая рыбка-лоцман; казалось, ее несет волна сжатия. Чрезмерно самонадеянные, мы выпустили связывающую нас с судном веревку и пошли прямо на акулу. Нам понадобилось какое-то время — слишком много времени! — чтобы сообразить, что Долгорукий уводит нас за собой, что он отнюдь не напуган нашим появлением. Поняв это, мы смертельно испугались. Теперь мы думали только о том, чтобы поскорее вернуться на судно. Поздно… «Эли Монье», по-прежнему связанный с гриндой, не мог следовать за нами, и наблюдатели перестали различать наши воздушные пузырьки среди пенных гребней.

Судно сносило все дальше от нас. Берега не видно, до дна около двух миль. Две синие акулы, очень стройные, несмотря на крупные размеры, присоединились к нашему лонгиманусу, и вместе вся тройка затеяла хоровод вокруг нас, постепенно сужая круги. Двадцать минут — они показались нам бесконечными — три акулы расчетливо, но достаточно упорно шли в атаку всякий раз, когда мы поворачивались к ним спиной или кто-то из нас всплывал к поверхности, чтобы подать нашим товарищам сигнал, которого на судне все равно не замечали. Каким-то чудом лодка, спущенная на воду капитаном «Эли Монье», отыскала нас и спасла от неминуемой гибели. Незадолго перед тем, как нас вытащили из воды, я разбил кинокамеру о голову лонгимануса в жалкой попытке отразить штурм и выиграть хоть немного времени.

Это происшествие — сегодня я расценил бы его как очень серьезное — было следствием непомерной самоуверенности, которая развилась у нас в предшествующие недели. Нрав князя Долгорукого тоже сыграл свою роль. С тех пор мы сотни раз встречали этих круглоголовых акул с закругленными плавниками и круглыми пятнами на плавниках. Это единственный представитель селахий, ни капли не боящийся подводных пловцов.

У нас и потом не раз бывали конфликты с акулами. Однажды у восточного берега вулканического острова Джебель-Таир в Красном море Фалько и Дюма пришлось прятаться в коралловом гроте от стаи акул, одержимых каким-то массовым остервенением. А южнее того же острова мы с Дюма как-то попали в окружение нескольких десятков мелких, около метра длиной, акул, которые явно были чем-то взбудоражены и вели себя точно стая молодых волков. Нам пришлось тотчас выходить из воды. Вообще мы убедились, что молодые акулы часто ведут себя агрессивнее старших. Иногда, охваченные коллективной паникой, они обращаются в бегство, но иногда от них просто спасу нет.

Здесь мне вспоминается случай, происшедший поблизости от острова Боавишта в Южной Атлантике. Мы поймали тигровую акулу, самку, которая была, что называется, на сносях. Доктор Лонже сделал обреченной мамаше кесарево сечение, и десятка два вполне сложившихся акулят выпустили в воду. Я в это время находился в воде, вооруженный деревянной палкой, которой разгонял морских ежей на участке, где работал. Один из новорожденных с хода впился зубами в палку и затряс ее, дергаясь всем телом: точная имитация движений взрослой акулы, когда она отхватывает куски мяса от тела раненого дельфина или кита.

Размышляя об акуленке, атаковавшем палку, и о камере, которой я пытался отбить нападение Carcharhinus longimanus , я и решил снабдить наших аквалангистов так называемой акульей дубинкой. Это всего-навсего метровая палка с тупыми шипами на конце, чтобы не скользила. Наряду с защитной клеткой дубинка по-прежнему остается единственным более или менее эффективным средством охраны от акул.

В наших коллекциях в Океанографическом музее в Монако есть окаменелые зубы вымершей акулы Carcharodon megalodon . Острые как бритва треугольные зубы напоминают вооружение большого белого «людоеда» Carcharodon carcharias , с той разницей, что они в десять раз больше зубов современной акулы. Воображение рисует нам «сверхлюдоедов» длиной около двадцати метров, которые, слава Богу, жили на земле задолго до появления человека. К сожалению, мы располагаем только зубами этого титана, ведь хрящевой скелет акулы не сохраняется. Так что нашим чучельникам надо было работать с предельной научной осторожностью, когда они делали модель в натуральную величину. Пасть этого вымершего гиганта могла бы проглотить небольшой грузовичок!

Вот уже двадцать лет мы сажаем людей в клетки, чтобы защитить их от акул; куда логичнее было бы делать наоборот, но это неосуществимо. Стальные или алюминиевые клетки подвешиваются под «Калипсо» или под каким-нибудь из катеров, чтобы аквалангистам было где укрыться. Если все идет гладко, убежищем не пользуются. Если отношения между людьми и акулами становятся натянутыми, подводники отступают к клетке. И когда уж обстановка совсем накаляется, аквалангисты заходят в клетку и подают сигнал, чтобы их поднимали наверх. Именно клетки позволили нам наблюдать и снимать кровавые оргии акул, пожирающих добычу.

«Идеальный убийца» вооружен могучей пастью с невероятно острыми зубами, мощными и эффективными движителями и очень чувствительными органами восприятия. Однако железные мышцы опираются на сравнительно слабый хрящевой скелет, рот в нижней части головы отнесен назад, нижняя челюсть не очень-то прочно закреплена, и зубы, строго говоря, не часть челюсти. Как совмещаются эти противоречия?

Только пятнадцать лет назад, когда «Калипсо» оказалась втянутой в одну из драм океана, я смог проследить вблизи, как действует смертоносный механизм в лице акулы. В ста милях к северу от экватора, посреди Индийского океана «Калипсо» встретила кашалотов, которые шли группами от трех до семи штук довольно медленно, вероятно, потому, что среди них было много детенышей. Целое утро мы сопровождали их, подходя порой совсем близко — настолько близко, что, идя со скоростью всего восемь узлов, не сумели избежать столкновения и врезались носом в крупную китиху весом около двадцати тонн. Основной удар пришелся по нашей драгоценной подводной обсерватории, и Луи Маля, снимавшего из нее китов, основательно тряхнуло. Только мы снова развили ход, как юный кит, меньше четырех метров длиной, попал под наш левый винт. Острые лопасти распороли тело злополучного китенка, словно машинка для резки ветчины, и хлынула кровь. Несмотря на раны, малыш, которому было от силы несколько недель, поплыл к родителям, и взрослые киты окружили беднягу, пытаясь как-то помочь ему. Вдруг здоровенный кит — очевидно, вожак стада, — сильно работая хвостом, на несколько секунд поднялся вертикально над водой на треть своей длины. При этом он повернулся в нашу сторону, и мы прочитали явный гнев в его маленьком сверкающем глазу. «Калипсо» серьезно ранила двух его подопечных, и теперь он словно присматривался к нам, взвешивая возможности для мести. Видно, он решил, что опасность чересчур велика. Кит нырнул, и все стадо ушло за ним в глубину, оставив смертельно раненного китенка. Пуля в голову положила конец страданиям животного, после чего мы зацепили его тросом с крана на юте.