Валентин Пажетнов - Мои друзья медведи

Реакция следования у медвежат 1-го года жизни

Как только расстояние между нами стало увеличиваться, медвежата решительно двинулись следом. Я чуть прибавил шагу – и малыши рванулись вперед. Они бесстрашно бросались в лужи, карабкаясь через валежник, падали, тут же вскакивали и вновь спешили вперед, пробираясь сквозь мелкий кустарник, который должен был казаться им настоящим лесом! Ничто не могло остановить их стремления во чтобы то ни стало не отстать, догнать меня. Было заметно, что малыши сильно возбуждены. Они часто дышали приоткрытыми ртами, движения их стали резкими, торопливыми. Догнав меня, они остановились у самых моих ног. Все трое мелко дрожали от охватившего их напряжения. Я пожалел малышей. Медленно передвигаясь, выбирая места посуше, пошел к палатке, сопровождаемый эскортом маленьких, но упрямых, стойких и сильных зверюшек.

Мне не раз приходилось слышать, как медведица подзывает к себе медвежат. Звук этот не очень громкий, но чистый и похож на щелканье языком, только пониже тональностью. Возможно, медведица и производит его с помощью языка и небной перегородки. Нечто похожее можно слышать у всех медведей (у самцов тоже), когда они бывают возбуждены. Между тревожными «у-фф, чу-ф-ф-, чу-ф-ф» иногда различается короткое негромкое «нго». Это и есть звук, похожий на позывной сигнал медведицы. Как только медвежата пошли за мной, я, больше произвольно, чем продуманно, стал щелкать языком, приблизительно имитируя звуковой сигнал медведицы-матери. Быстро сообразив, что это будет необходимо в дальнейшей работе с малышами, я продолжал щелкать языком, регистрируя временной интервал между отдельными сигналами в серии, число и продолжительность серий. Потом все это записал. В дальнейшем звук сигнала изменился – я научился подавать его громко, и он безотказно служил надежной связью между мною и медвежатами в продолжении всей работы.

На следующий день мы снова прошлись по лесу. Я шел впереди, подавая время от времени звуковой сигнал, малыши спешили сзади, стараясь не отстать от меня более чем на метр. Прогулка затянулась, так как медвежата быстро научились обходить лужи, мелкие препятствия, встречающиеся на пути, а я двигался медленно, то и дело останавливался и дожидался их. Вид у них был сосредоточенный и спокойный, но лишь до того момента, пока я не начинал убыстрять шаги. Как только расстояние между нами увеличивалось до 3–5 метров, медвежата бросались напролом, сильно спешили и возбуждались до такой степени, что начинали нервно вздрагивать, а потом и трястись всем телом так, что ноги их ходили ходуном. Заметив, наконец, что резиновые сапоги и теплая куртка имеют явное преимущество перед «медвежьей одежкой», я поспешил в палатку. Детеныши промокли насквозь, и на спальном мешке сразу появилось несколько пятен, по всей видимости, не только от того, что медвежата вымокли. Тут же, сбившись в плотный комок, они заснули крепким сном, не дожидаясь, когда я приготовлю им молоко. Вот так я стал для медвежат «стимул-объектом», подменив им мать. Конечно, такая связь укреплялась еще и через кормление, но все же пища не могла оказать на медвежат столь сильное воздействие, что и подтвердилось в дальнейшем.

Медвежата быстро усвоили вид самой бутылки, связь бутылки с молоком и мною, однако четко знали свой режим, и в первые недели никакого попрошайничества не было. Кормил я их три раза в день досыта. Мне и в прошлом приходилось начинать кормить взятых из берлоги медвежат, поэтому я знал, что сразу давать им новый корм в достаточном количестве нельзя – может приключиться запор или понос, что довольно опасно для их здоровья. Поэтому после первого кормления медвежата в течение двух суток выдерживались на голодной и умеренной диете. Я давал им пососать немножко и тут же убирал соску. Пользуясь этим правилом, мне без всяких происшествий удалось скормить медвежатам весь запас сгущенки и сухого молока в то время, когда разлились ручьи и ходить в деревню за молоком стало трудно.

Время шло. Я решил, что медвежата уже достаточно хорошо освоились со мной и их необходимо переправлять на центральную усадьбу заповедника для подготовки к дальнейшей работе. Вести за собой малышей по труднопроходимым лесным дорогам за 16 километров я не решился. Нести всех троих в одном рюкзаке почему-то посчитал неправильным и как горько потом об этом пожалел!

Вечером, как только стало темнеть (обычно всю ночь медвежата спали непробудным сном), я крепко зашнуровал вход в палатку, предоставив медвежатам все ее содержимое, и бесшумно ускользнул к дороге. Уже давно я не был дома и, подгоняемый предстоящей встречей с женой и детишками, бодро зашагал, с шумом расплескивая многочисленные лужи на вконец раскисшей проселочной дороге.

Дома еще никто не спал, когда я, грязный до самой макушки, ввалился в дверь. В палатке я привык к тишине, с мишками не разговаривал и поэтому буквально был оглушен возгласами, многочисленными вопросами, отвечая на которые, едва смог помыться и поесть. От разговоров почувствовал такую усталость, будто прошагал не 16, а все 100 километров. Но спать было еще нельзя – нужно было обсудить все возможные варианты доставки медвежат из леса на усадьбу. Привозить на лошади их нельзя – не известно, как они впоследствии будут реагировать на ее запах. Больше доставлять было нечем, и решили притащить медвежат в рюкзаках, посадив каждого в отдельный, чтобы обеспечить им лучший комфорт. Утром нужно было быть у палатки. Для сна оставалось совсем мало времени. Я предоставил жене возможность вести ночные переговоры с сотрудниками, а сам, едва добравшись до постели, уснул мертвым сном.

Помочь вызвались два молодых охотоведа, работавшие в заповеднике. Мы вышли из дома еще ночью, рассчитывая пораньше прийти к палатке. Но как ни спешили, к месту дошли, когда солнце уже поднялось высоко над лесом – весной здесь ночи короткие. Первое, что представилось взору, расхаживающие на свободе медвежата. С нескрываемым любопытством они уставились на приближавшихся носильщиков. Кто-то из зверушек, прорвав ткань, сумел сделать достаточно широкий проход прямо в стенке палатки, не утруждая себя развязыванием сложных узлов шнуровки двери. Я в меру, в расчете на дорогу, накормил медвежат. Попросил своих спутников воздержаться от разговоров. Мы рассадили малышей по мешкам и тронулись в путь. Все остальное имущество решено было забрать вьючной лошадью, так что груза у нас почти не было. Привыкшие к тяжелым рюкзакам, мы представляли себе доставку медвежат на усадьбу приятной прогулкой.