Коллектив авторов - Историография и источниковедение в культурологическом исследовании (Культурологические исследования’ 10)

«Техника, – писал Х. Ортега-и-Гассет, – это главным образом усилие ради сбережения усилий» [114] Ортега-и-Гассет X. Избранные труды. – М.: Весь Мир, 2000. – С. 182. . Сбережение усилий позволяет человеку реализовать свое бытие в этом мире, производить новое, т. к. человеческая жизнь – это производство. И хотя техника содержится в человеческой природе, современный человек находится у той последней черты, когда может утратить реальное представление о технике, и видеть в ней то обыкновение, которое не требует каких-либо усилий с человеческой стороны, когда он становится придатком машины [115] Там же. – С. 164-223. .

Н.А. Бердяев считал принципиально невозможным и губительным влияние техники на природу человека: «Она подвергает человека процессу расчленения, разделения, в силу которого человек как бы перестает быть природным существом, каким он был ранее» [116] Бердяев Н.А. Смысл истории. – М.: Мысль, 1990. – С.118. . Тем не менее, машины, будучи чуждыми человеческой натуре, меняют весь ритм его жизни, вырывая из лона природы, и тем самым, меняя взаимоотношения человека и природы. Механизация создала новую форму рабства, более глубокую, чем зависимость человека от благ природы.

Механизация изменила не только соотношение «человек – природа» и «человек – человек», но создала новую формулу «власть – техника – общество», в которой главным компонентом стала техника, а общество превратилось в «человеческий материал», и не только в армейском понятии, но и бытовом. Разрушается старое представление о человеческой личности, индивидуальности, механизируется не только окружающий человека мир, но и восприятие самого себя и других. Понимание техники, по мнению П. Слотердайка, похоже на пособие для одноруких: «Ампутированая личность? Ничего, у нас есть для вас новая на складе» [117] Слотердайк П. Критика цинического разума. – Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2001. – С.488. . Когда машина воспринимается как часть человеческой сущности, а человек становится ее «вещественной шестеренкой», у которой можно заменить сломанные части. Слотердайк пишет по этому поводу: «Платой за необычайные технические достижения становиться возрастающее неприязненное чувство не-культуры; платой за блага цивилизации, призванные облегчать жизнь, – чувство бессмысленности» [118] Там же . – С. 426. .

Говоря о технике, мы чаще всего подразумеваем машины, аппараты, любой автоматизированный агрегат. Но машина представляет собой лишь часть процесса производства, ее истинная сущность заложена не в предметной оболочке, а в психологии людей. Чем больше мы создает предметов так называемой «первой необходимости», тем больше начинаем зависеть от них, и то, что когда-то казалось роскошью, стало со временем необходимой обыденностью. Сложно с уверенностью утверждать, кто на кого оказывает большее влияние человек на технику или техника на человека, скорее всего они взаимно друг на друга довлеют. Тем не менее, тот факт, что человек, начиная с XIX века постепенно превращается, а, по мнению ряда авторов уже превратился, в механизированную шестеренку, некий придаток машины, отмечены многими исследователями данного вопроса. Техника проникает во все сферы человеческой жизни, от быта до искусства, влияет на мышление, отчасти программируя его и создавая совершенно новое, с иными, чем ранее, ценностями и нормами поведения. Техника захватывает все сферы человеческой деятельности (от социально-бытовой до духовной), трансформируя картину мира, а значит, полностью изменяя восприятие человеком окружающих его людей и самого себя. Теперь человек не мыслит себя за пределами созданного им технологического мира, в котором он и его глава, и раб его.

Развитие технологий массового производства дало возможность жить, как мы сейчас говорим, с комфортом. И хотя комфортная жизнь необходима, стремление к ней способствовало развитию огромного количества социальных организаций по правам людей, что до середины XIX века было скорее исключением, чем правилом. Люди перестали довольствоваться теми условиями труда и проживания, которые у них были из поколения в поколение, они стали стремиться изменить свою жизнь. Бесспорно, первый период процесса индустриализации был очень тяжелым для среднего и низкого классов, но именно этот период в особенности и определил всю последующую индустриализацию, модернизировав все сферы человеческой жизни.

Для знакомства с традиционными песнями, бытовавшими на территории Петербургского региона, необходимо обращение к архивам и фонотекам различных научных и образовательных учреждений. История формирования обширного на сегодняшний день корпуса источников песенного наследия Петербургского региона характеризуется изменением масштабов собирательства, трансформацией методологических установок собирательства, эволюцией технологических средств фиксации и хранения. Выяснению основных этапов формирования корпуса архивов и коллекций песенного фольклора Петербургского региона посвящена статья.

На начальном этапе в собирании и изучении песенного фольклора доминировали этнографические и лингвистические задачи. Собирателей интересовали собственно сами произведения, они фиксировали в первую очередь текстовые и/или музыкальные записи. Косвенные сведения о личности информанта, его религиозная и этническая принадлежность и т.д. не всегда учитывались собирателями. Оценка значимости подобных сведений, важных для анализа, как локальных традиций региона, так и о культурной традиции в целом, пришла позднее.

Процесс формирования базы песенного фольклора Петербургского региона был довольно длительным. Первым этапом является вклад отдельных собирателей, среди них: А. Тёрнерос, Т. Таллквист, В. Алава, Я. Лянкеля, Ф.А. Саксбек, Й. Руотсалайнен, В. Поркка – финские исследователи, побывавшие в окрестностях Санкт-Петербурга в середине XIX – начале XX вв. Территория прежней Ингерманландии являлась для них местом сосредоточения финской традиции. Проявления инородного, иноязычного, иноконфессионального, то есть русского влияния расценивались ими негативно. В полевых записях исследователей немало места посвящено морализированию на тему степени религиозности местного православного и лютеранского населения и правильности его финскости. Местный житель был для финляндцев прежде всего runonlaulaja, рунопевец (точнее, рунопевица, т.к. среди исполнителей рун и заговоров преобладали женщины).

Одним из первых исследователей фольклорной культуры Петербургского региона можно назвать А.М. Шёгрена [119] Андрей Михайлович Шёгрен (Andreas Johan Sjögren; 15 (26) апреля 1794, дер. Ситиккаль Нюландской губернии – 6 (18) января 1855, Петербург) – российский языковед, историк, этнограф, путешественник. Член-корреспондент Российской академии наук с 19 декабря 1827 г., адъюнкт по истории с 30 сентября 1829 г., экстраординарный академик по русской истории и древностям с 9 марта 1831 г., ординарный академик по Историко-филологическому отделению (филология и этнография финских и кавказских народов в России) с 5 октября 1844 г. Полный список трудов Шёгрена, напечатанных им с 1821 по 1854 гг., помещён: Учёные записки Императорской Академии Наук по I и III отделениям. – СПб., 1855. – С. 569-183. Шёгрен объездил Новгородскую, Олонецкую, Выборгскую, Куопиоскую, Улеаборгскую губернии, финскую Лапландию до Норвегии и Варангер-фьорда, русскую Лапландию, Архангельск и Мезень. В 1821 г. написал небольшую работу «О финском языке и литературе», обратившую на себя еще в рукописи внимание графа Н.П. Румянцева. Последний напечатал ее под заглавием: «Ueber die fnnische Sprache und ihre Literatur» (СПб, 1821). В 1826 г. Шёгрен посетил Вологодскую, Казанскую и Пермскую губернии. Извлечения из его писем и отчета о путешествии напечатаны в «St.-Petersburgische Zeitung» (1827-1829); «Journal de St.-Petersbourg» (1825-1828) и «Abo-Tidningar» (1825-1828). . Шёгрен заинтересовался культурой и языком населения Ингерманландии еще в 1816, когда провел студенческие каникулы в деревне Губаницы (Волосовский район). В 1823 совершил поездку по Приладожью. В 1824-1826 путешествовал по Новгородской, Олонецкой, Архангельской губерниям, Финляндии; в 1826-1828 по Вятской, Казанской, Пермской губерниям. Шёгрен изучал историю, местные диалекты, стремился выявить финно-угорские корни у населения русского Севера. В 1833 первым описал ингерманландских финнов как особую этническую группу. Вепсов, финнов-ингерманландцев, ижору и водь кроме Э. Лённрота [120] Элиас Леннрот (1802-1884). В научных поездках объездил всю Финляндию и Карелию, собирая финские и карельские народные песни – руны; побывал на Северной Двине, в Архангельске, в Петербургской губернии, в финляндской и российской Карелии, Эстонии. На материале собранных песен Леннрот создал «Сборник рун о Вяйнямёйнене», впоследствии его стали называть «Пра-Калевалой» или «Перво-Калевалой» (1833). Первая редакция Калевалы, или так называемая «Старая Калевала» вышла в свет в 1835 году под названием «Калевала, или старые руны Карелии о древних временах финского народа». О нем см.: Карху Э.Г. Элиас Леннрот Жизнь и творчество. – Петрозаводск, 1996; Anttila A. Elias Lönnrot, elämä ja toiminta. – SKS, 1985; Kuukka V, Majamaa R., Vepsä H. Elias Lönnrot. Taitaja, tarkkailija, tiedemies. – SKS, 2002; Kaukonen V. Kansanrunon Kauko-Karjala ja Kalevalan synty. – Porvoo 1984. , Д. Европеуса [121] Давид Эммануэль Даниэль Европеус. Из семи экспедиций с 1845 по 1854 год (от Северной Двины до карельских районов Твери и Новгорода) Европеус привез богатый материал, который вошел в новое дополнительное издание «Калевалы» 1849 года. Увлекался археологическими раскопками, пытаясь проследить пути расселения древних обитателей Европы в финско-угорской области. Составил карту древних мест жительства финско-угорских народов (1874). Собирал сказки и мелодии. Европеус Д.П. Об угорском народе, обитавшем в средней и северной России, в Финляндии и в северной части Скандинавии до прибытия туда нынешних их жителей // Труды II археол. съезда. 1871. Вып. I. – СПб. 1876. – Отд. IV. – С. 81-103; Европеус Д.П. Об угорском народе, обитавшем в средней и Северной России, в Финляндии и в Северной части Скандинавии до прибытия туда нынешних жителей. – СПб., 1874; Европеус Д.П. К вопросу о народах, обитавших в средней и северной России до прибытия славян // Журнал министерства народного просвещения. – 1868, ч. CXXXIX, июль, отд. 2. – С. 55-71. изучали и другие финские ученые [122] См.: Tallqvist Th. & Törneroos A. Kertomus Runonkeruu-matkasta Inkerissä, kesalla 1859 // Suomi. Helsingfors: FLS, 1860. – S. 136; Porkka V. Kertomus Runonkeruu-matkasta, jonka v. 1883 kesallatekilnkeriin VolmariPorkka. Suomi 11:19. – Helsinki: SKS, 1886. – S. 154, 157; Saxbäck, F.A. EA.Saxbäckin matkakertomus runonkeruumatkastansa Inkerissä v. 1859 // Runonkeraajiemme matkakertomuksia 1830-luvulta 1880-luvulle. Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran Toimituksia 109. – Helsinki: SKS, 1904. – S. 320, 350-351; 5 a /?w/« e «HInkerin runonlaulajat ja tietäjät. – Helsinki: SKS, 1931; Salminen V. Etela-Karjalan runonlaulajat ja tietäjät. – Helsinki: SKS, 1945; Kirkinen H. Pohjois-Karjalan kalevalaisen perinteen juuret. Tietolipas 108. – Helsinki: SKS, 1988. – S. 82. . По деревням южных вепсов в 1916 году ходили финские исследователи Е.Н. Сетяля [123] Сетяля (Setala) Эмиль Нестор (1864-1935), финский языковед, президент Финской академии наук и литературы (1913-1914). Основоположник финно-угорского сравнительно-исторического языкознания. Автор оригинальной теории чередования ступеней согласных. Разработал транскрипцию для финно-угорских языков. Исследовал фольклор, историю, этнографию финно-угорских народов. См.: Memoria saecularis Е. N. Setälä. – Hels., 1964. и В.О. Вяйсянен [124] Вяйсянен (Vaisanen) Армас Отто (1890-1969), фольклорист, этнограф. Занимался изучением муз. фольклора финно-угорских народов, вел собирательскую работу. В 1912-1923 совершил шесть поездок по Эстонии, финляндской и российской Карелии (1915-1920), в район обитания саамов близ Печенги (1926), в Швецию (1946). На территории Ленинградской области обследовал Западную Ингерманландию (1914), районы проживания южных вепсов (1916), совместно с Э.Н. Сетяля собирал произв. фольклора у последних вепсских кантелистов). Автор иссл. о прибалт-фин. муз. инструментах кантеле и йоухикко. Соч.: Kantele ja Jouhikko savelma. – Helsinki, 1928; Моrdwinische Melodien. – Helsinki, 1948; Vepsalaisten luona v. 1916 // Kalevalaseuran Vuosikirja 49. – Porvoo; Helsinki, 1969. – S. 272– 288. , после них прошел Лаури Кеттунен в 1917-1918 годах, а летом 1934 года вместе с ним здесь побывали также Лаури Пости и Пааво Сиро. Они производили записи в вепсских деревнях, расположенных вдоль дороги, идущей по берегу Онежского озера, в частности в Рыбреке и Каскесручье, затем продолжили путь за Свирь в большое село Ошту, куда переселилось много вепсов, особенно шимозерцев.