Андрей Флиер - Избранные работы по теории культуры

Прежде всего, нужно отметить важный элемент общности обеих культур: они являются инструментами социальной стабилизации и контроля широких масс населения. Но делают это по-разному: традиционная в режиме соблюдения обычаев, имеющих сакральный статус, а массовая – в режиме имитативных практик по отношению ко многим формам креативной культуры [об этом подробнее см.: 219].

Здесь важен вопрос: в какой социальной среде возникла массовая культура? В основном она сложилась среди представителей традиционной культуры – крестьян, переехавших в города и попавших в совершенно иные социально-деятельностные условия (работа, оторванная от дома и семьи) и социально-нормативные условия (свобода от жесткого соседского контроля, но постоянная личностная конкуренция со всеми за обладание любым социальным благом). В таком социальном режиме жизни обычаи и нормы традиционной культуры быстро потеряли свою регулятивную эффективность и оказались замененными регулятивами массовой культуры, нацеленной не столько на конструктивное соседское взаимодействие, сколько на индивидуальное соперничество в процедурах актуального потребления.

А непосредственной конкуренции между традиционной и массовой культурой я не усматриваю. Это стратегии совершенно различных социальных условий жизни.

Вотличие от социально-функциональной типологии, в рамках которой рассматривалось многообразие вариантов культурного обеспечения основных функций деятельности людей – производства, потребления и обмена, теперь будет рассмотрена типология, которая отражает многообразие организационных объединений людей, складывающихся в процессе их жизнедеятельности. Исторически выделилось четыре основания для таких социальных объединений, каждое из которых представлено несколькими типами:

• объединения по языку и обычаям, которые обобщенно называют культурными (в узком смысле слова), в этом исследовании они представлены кровнородственным и этническим типами;

• объединения по служению одной власти, которые называют политическими, здесь представленные национально-политическим типом;

• объединения по принадлежности к определенному мировоззрению, которые называют идеологическими, в этом исследовании представленные конфессиональным типом;

• объединения по профилю деятельности и образу жизни, которые называют социальными (в узком смысле слова), здесь представлены социально-сословным и профессиональным типами.

Я постоянно подчеркиваю, что перечисляю только типы, представленные здесь, в настоящем исследовании, поскольку на самом деле в границах каждого основания насчитывается больше типов, но они не столь актуальны для интересующих нас проблем.

Вместе с тем, необходимо отдавать себе ясный отчет, что все эти основания для социальных объединений людей в их практической жизнедеятельности самым жестким образом связаны с типом солидарности (и проистекающей из него идентичности), интегрирующим их в ту или иную общность. Как правило, люди солидаризуются друг с другом одновременно по нескольким основаниям. Всякий человек неизбежно входит и в какую-то этническую общность, и в какую-то национально-политическую общность, и в профессиональную, и, если он верующий, в конфессиональную. Другое дело, что в разных жизненных ситуациях для него становятся более актуальной то одна, то другая солидарность и идентичность. Но такого рода неформальные (народ, нация, сословие, профессия) и формальные (семья, конфессия) объединения реально существуют, и их функционирование эффективно управляет сознанием и поведением каждого человека [см. об этом: 307].

Это многообразие типов объединений обусловлено, во-первых, тем, что люди психологически нуждаются в каком-то устойчивом порядке коллективной жизнедеятельности, что было бы очень сложно осуществлять без каких-то организационных форм социальных объединений. И, во-вторых, это связано с тем, что человек отличается существенным многообразием своих интересов и потребностей, которые невозможно удовлетворить в рамках социального объединения одного типа. Потребность в соседской коммуникации и обмене удовлетворяется этническим типом общности, потребность в продуктивном взаимодействии – профессиональным типом, потребность в идеологическом соединении с единомышленниками – конфессиональным и т. п.

Поскольку большинство этих объединений не формальны, а возникают стихийно в процессе жизнедеятельности народов (неформальные объединения обычно формируются на протяжении нескольких веков – этносы, сословия, профессии, а формальные создаются гораздо быстрее, иногда и одномоментно – например, заключение брака), принадлежность человека одновременно к нескольким таким объединениям, как правило, не имеет конфликтного характера [251]. Впрочем, в реальной жизни с ее сложными ситуациями все случается.

Понятно, что каждое такое объединение является носителем определенного типа культуры, установки которой в наибольшей мере соответствуют тому типу солидарности и идентичности, который данное объединение олицетворяет. Эти типы культуры достаточно специфичны, поскольку выражают разные интересы человека и разные цели социальной интеграции людей: от обычаев повседневной жизни в семье и этносе до принципов организации специальной продуктивной деятельности в профессиональной среде или идей патриотизма и служения Родине в политико-национальной общности [см. об этом: 530].

Так или иначе, но серьезность влияния, которые эти социально-организационные объединения оказывают на практическую жизнь всякого человека, требует от нас системного рассмотрения типологии основных культур, реализуемых в каждом типе социальных объединений.

Этот культурный тип рассматривается первым, ибо является наиболее древним. Это первая форма групповой солидарности, зафиксированная еще у предков человека – гоминид времен антропогенеза [374] и доминировавшая как основная форма организации человеческих коллективов фактически до неолитической эпохи и перехода к территориально-соседскому типу интеграции. Ее принято называть первобытнообщиной. Суть этой культурной системы проста: степень солидарности и любого типа обязательств и форм поведения одного человека по отношению к другому зависит от степени близости их кровного родства. Если современный человек держит в памяти, как правило, 2–4 уровня родства (как «по горизонтали», так и в глубину истории), то в первобытной древности были разработаны системы, включавшие в себя более десятка уровней родственной близости и соответствующих обязательств и запретов по отношению к родственнику, возможности вступления в брак с ним и т. п. [705].