Андрей Пелипенко - Избранные работы по теории культуры

От опосредующих фильтров не свободны ни психосенсорное восприятие, ни акты сознания. Однако прямое восприятие психосферных явлений в обход сознания в принципе возможно, но для оформления опыта, полученного в результате такого восприятия, как правило, в режиме ИСС, без культурных кодов и, следовательно, участия сознания, не обойтись. Желанное для всех без исключения эпох прямое восприятие, дающее, соответственно и прямое знание-переживание о всех уровнях реальности в обход сознания с его фильтрующими и отчуждающими опосредованиями, остаётся своего рода «чёрным ходом», «атавизмом», который Культура старательно преодолевает, но никогда не может преодолеть до конца. Неслучайно взлёты спиритуализма и прорывы к прямому интуитивно-холистическому мировосприятию происходят, как правило, в переходные и кризисные эпохи, когда нормативность традиционных кодификакций ослабевает, и сознание частично освобождается от диктатуры знака.

Впрочем, полностью перекрыть каналы «подглядывания» в ИМ через психосферу культуре никогда не удаётся. Но опыт, полученный в результате таких включений, она стремится взять под максимальный контроль, втиснуть его и упаковать в легитимные знаковые формы, которые «оттягивают» на себя энергию прямого экзистенциального переживания. В ходе этого опосредования когнитивные практики, левополушарные в своей нейрофизиологической основе, в конце концов подменяют прямое довербально-интуитивное знание вторично сконструированным семиотическим эквивалентом-суррогатом. Последний постепенно выходит на главенствующую позицию, становится и способом, и самим содержанием самоопределения человеческой идентичности, как индивидуальной, так и коллективной.

Почти полная победа такой схемы в истории осуществилась лишь одни раз и в одном месте: в культуре европейского Модерна и на его периферии.

Вообще, мысль о том, что Западная цивилизация с присущим ей сциентистским рационализмом демонстрирует триумф левополушарной когнитивности, достаточно тривиальна. Ещё Р. Орнстайн в книге «Психология сознания» левополушарную когнитивность связывал с культурой рационалистического и технологического Запада, тогда как когнитивность правополушарную – с интуитивностью, мистикой и спиритуализмом Востока [407; а также: 406, 405; 299; 350].

Во всех иных культурах психосферные явления, отвергаемые европейской рационалистической наукой, понимаются как естественная и неоспоримая часть бытия, тогда как европейскому интеллекту этот суррогат «видится» единственной формой достоверного знания '.

Человек и Культура самоопределяются и коэволюционируют в медиации импликативного и эмпирического миров через взаимопричастность к психосфере. Но психосфера существует не сама по себе как изначально пустое и чем-либо затем наполняемое пространство. Структурируется она и обретает себя в разворачивании ментальных и культурных практик. При этом вопрос о первичности и вторичности неуместен – было бы странно, если бы здесь работали простые причинно-следственные зависимости. Иными словами, та модальность психосферы, которая способна восприниматься человеком, к актуальному бытию вызывается только посредством человеческой же ментальной активности. В этом один из аспектов участия человеческого сознания, точнее, ментальности в формировании окружающего мира.

Психосфера не имеет и не может иметь ясно очерченных границ. Психизм как проявление интенциональных воздействий на основе ВЭС присущ (и это не мистика!) всем структурам Вселенной, включая неорганические образования, живые организмы и отдельные группы клеток. Проявления психизма наблюдают также и в «поведении» групп атомов и квантовых объектов, что иногда спешат объявить проявлениями субъектности. Всё это тоже имеет отношение к психосфере, хотя с человеческой позиции может показаться лишь её преддверием; ведь только в человеческом мире, в мире культуры достигается степень автономности и отпадения структур от всеобщей связи, которая требует качественно иного уровня и характера медиации. Эволюционная перестройка природного психизма на такую медиацию и порождает психосферу в её собственно человеческом измерении и в границах, охватываемых человеческим восприятием. [150] О приоритете аналитико-рационалистических процедур мышления и «пан-вербализме» в западной науке и образовании в ущерб инуитивно-невербальным возможностям мышления см.: 307, р. 24–32; 418, р. 57–61; 55, с. 29–44; 314, р. 1091–1097; 438, р. 219–233; 409, р. 133–169 и др.

Психосферные явления – это, прежде всего проявления не дискретных феноменов, а стоящих за ними интенций, ибо интенциональность – ключ к пониманию не только межсистемной, но и полимодальной связи всего сущего (см. гл. 1). Под последней понимается весь спектр медиационных связей и отношений между ИМ и миром бытия актуализованного (эмпирического) и потому «распластанного» в пространственно-временном континууме. Особенно важно, что психосфера представляет собой не какой-то отдельный вид ВЭС, а именно модальность связи всеобщей, холономной, берущей начало по меньшей мере с квантового уровня и охватывающей все уровни реальности. Границы же этой модальности определяются, как уже говорилось, возможностями человеческогока восприятия. Каковы они в усреднённном психо-сенсорном режиме и насколько они способны расширяться – вопрос отдельный.

Для построения гипотезы психосферы необходимо иметь смелость отказаться от изначального согласования базовых её предпосылок с имеющимися научными парадигмами (хочется сказать, предрассудками) и за основу принять сумму её прямых и косвенных проявлений, которых общепринятые научные теории не объясняют. Причём проявления эти не относятся исключительно к сфере психического в узком его понимании. Отношение они имеют ко всем аспектам человеческого бытия. Психика – лишь принимающее и перерабатывающее (кодирующее и декодирующее) устройство, чувствилище, способное в том или ином диапазоне воспринимать, и фиксировать проявления психосферы [150] О приоритете аналитико-рационалистических процедур мышления и «пан-вербализме» в западной науке и образовании в ущерб инуитивно-невербальным возможностям мышления см.: 307, р. 24–32; 418, р. 57–61; 55, с. 29–44; 314, р. 1091–1097; 438, р. 219–233; 409, р. 133–169 и др. , хотя ее активность к этому, разумеется, не сводится. Поэтому проявления эти здесь рассматриваются, прежде всего, не в психическом или психологическом аспекте, а в измерении теоретико-культурном.

Что же понимается под психосферными явлениями, и какое они имеют теоретико-культурное значение? Нижеследующие соображения вовсе не преследуют цели в очередной раз затеять спор с академической наукой по поводу существования/несуществования определённого класса явлений или, более того, оправдать какие-либо паранаучные спекуляции. Но без учёта этих явлений картина культурной реальности предстаёт ущербной, а научно познавательные парадигмы, запретившие себе рассматривать их как нечто действительно существующее, вынуждены, как водится, довольствоваться подгонками и натяжками.