Джудит Фландерс - Сотворение дома

В «домашних» странах мужчины незначительно превосходили женщин по численности. Заметим, что такое соотношение, как правило, совершенно не свойственно культурам с ранними браками. В социумах, где женщины сами зарабатывают, они достигают зрелого возраста в гораздо большем количестве. Там, где женщины ассоциировались в большей степени с ролью производительницы потомства, некой необходимостью на определенный период, которая связана с денежными тратами, они реже доживали до периода зрелости.

Из записей видно, что в некоторых деревнях Юго-Западной Франции было дважды зафиксировано одинаковое количество мальчиков и девочек. Наиболее безобидное тому объяснение – рождению мальчиков придавали большее значение, чем рождению девочек, и поэтому их появление на свет гораздо чаще и регулярнее фиксировалось в официальных документах. Однако есть и гораздо менее приятный, но признанный в качестве официального вариант – ранние браки приводили к детоубийству, формировали отношение к девочкам как к обузе или, в лучшем случае, объекту пренебрежения. Нужно принять во внимание, что в обществе позднего брака из-за приблизительно одинакового количества рождающихся мальчиков и девочек большое количество мужчин не вступало в брак (от 20 до 30 процентов – обычная цифра). В целом женатые пары составляли лишь треть всего населения. (Сегодняшние цифры по Западной Европе приближаются к 50 процентам.)

Следует отметить, что побочным эффектом такого положения дел являлось большое количество внебрачных детей. Высокие показатели были определены для стран «домашней» Европы. Во Флоренции в XVI–XVII веках один из десяти новорожденных был брошен матерью; в Тулузе подобная цифра возросла к концу века до двух из десяти, а иногда, в особо трудные экономические периоды, она поднималась до четырех из десяти. В 70-х годах XVII века в Париже ежегодно более 300 детей оказывались брошенными. Если сравнить эти данные с Амстердамом 1700 года, то окажется, что там было зарегистрировано только 20 незаконнорожденных детей при населении вдвое меньшем, чем во французской столице.

Странами брошенных детей были Франция, Бельгия, Португалия, Испания, Ирландия, Италия, Польша, позже – Чехия (40 процентов всех младенцев в Праге в начале XIX века) и Австрия (50 процентов детей в Вене были брошены, по данным приблизительно того же периода). Количество незаконнорожденных оказывается примерно одинаковым в «домашних» и «недомашних» странах.

В XVI столетии уровень численности незаконнорожденных в «домашних» странах был низок как никогда: например, в одном приходе в Саффолке, где до 1600 года не было ни одного незаконнорожденного, в последующие пятьдесят лет зарегистрирован один на 144 родившихся младенцев. К XVIII столетию, когда урбанизация и индустриализация кардинально изменили социальную действительность, эти показатели в Саффолке изменились – каждый 33-й новорожденный был незаконнорожденным, что все еще оставалось незначительно малым в сравнении с Австрией того же периода, где каждый пятый ребенок рождался вне брака.

Наиболее веская причина отказа от детей – нищета. Прослеживаются явные связи между падением уровня экономики и количеством брошенных младенцев. Казалось бы, такая тенденция должна быть особенно характерна для стран с преобладанием поздних браков, но это не так. По большей части потому, что количество женщин и мужчин в этих странах было примерно одинаково. (В социумах, где численность мужчин значительно превышает численность женщин, гораздо больше случаев сексуального насилия.) Кроме того, немаловажным является относительное равенство женщины и мужчины – и те и другие начинали работать еще в ранней юности. Не родственники принуждали их к этому, а общество обязывало их быть равными [1] Как обычно, это нужно рассматривать через призму истории. Я рассуждаю о равенстве полов относительно других стран в этот период времени. Интересное мнение о договорном браке и предполагаемом им относительном равенстве было высказано одним историком. Оно заключалось в том, что охота на ведьм, как в Северо-Западной Европе, так и в колониальной Америке, достигшая апогея в конце XVI – начале XVII века, была выражением мужского неприятия этого равенства. Обвиняемыми чаще всего были женщины, занимающие нетрадиционное положение в обществе, имеющие свое дело или земли. Охота на ведьм не была, как принято считать, «уничтожением… демонстрирующим силу патриархата», а являлась противостоянием сил первоначально сталкивавшихся мужской и женской сфер. Разумеется, охота на ведьм существовала гораздо дольше и была более жестокой и хорошо организованной в «домашней» Европе и Америке, чем в «недомашней» части Европы. . В некоторые периоды кое-где в систему стали входить средства предохранения. Тогда возникла такая форма связи, когда в обычае были ночные визиты между двумя партнерами без обязательств, связанных с полноценными сексуальными отношениями (практика, по всей видимости, неизвестная за пределами «домашних» стран). Наверное, поэтому проблема внебрачных детей в этих странах приобрела иной облик – внезапные или вынужденные браки, дети, воспитываемые «тетушками», и так далее. Но и в Англии и в США, как и в некоторых других «домашних» странах, незаконнорожденные дети подлежали регистрации в местных приходах.

Если обобщить сказанное, поздние браки обеспечивали женщинам Северо-Западной Европы возможность сократить количество времени, которое отводилось на вынашивание и воспитание детей, – свои наиболее продуктивные годы женщины проводили в одиночестве, а затем выходили замуж на несколько лет. Это означало, что они больше не были обременены большую часть жизни уходом за детьми, как это было раньше вплоть до XIX века. Женщины в равноправной паре получают возможность контролировать количество рождаемых детей; стали возможными бездетные браки вследствие того, что женщины избегали беременности путем воздержания или каким-либо другим способом.

На другом полюсе домашнего уклада находились неженатые или незамужние дети (и как известно, 20 процентов населения придерживалось безбрачия), которые ухаживали за своими престарелыми родителями. Самые ранние переписи, сохранившиеся в Англии, указывают на то, что с большинством пожилых пар проживали их не состоящие в браке дети. Легенда, относящаяся к XII веку, взятая Шекспиром за основу для «Короля Лира», подчеркивает катастрофическое положение, в котором могли оказаться престарелые родители, избравшие жизнь под одной крышей с семейными детьми. История явно занимала умы людей XVI века, поскольку тем же сюжетом воспользовались в своем творчестве Эдмунд Спенсер, затем Джон Хиггинс в серии тюдорианских стихов «Зеркало для магистратуры».