Сборник статей - Сибирская ментальность и проблемы социокультурного развития региона

Ментальные и смыслополагающие представления о населении сибирских и дальневосточных окраин России органично связаны с экспансией российского государства и освоением вновь приобретенных территорий. На более глубоком понятийном уровне сами представления о расширении государства и так называемом «освоении» укоренены в воззрениях на пространство и время, место России в мире и в связанных с этим взглядами концепциями предназначения судьбы, власти и т. п. Все эти представления не могли не отразиться на используемой терминологии, которая, в определенном смысле, стала играть роль своеобразной ментальной матрицы во взглядах русских-сибиряков на представителей аборигенного населения этого огромного края. Начну с термина «туземцы».

Термин «туземцы» вместе с термином «инородцы» использовался уже на самом раннем этапе освоения Сибири и азиатского Севера. Для владеющих русским языком семантика этого термина оказалась очевидной: туземцы – «это население «тех земель. В словаре В. И. Даля этот термин определяется как «здешний, тамошний урожененец, природный житель страны, о коей речь». (19). Вместе с тем, сама статья «Земля» содержит термины «земец» («землевладелец, у кого своя земля; кто пашет на себя, хотя и не свою землю; земский обыватель, отбывающий повинности»), а также термины «единоземец», «одноземец», приводимые в качестве синонимов к словам «земляк» и «землячка» («рожденный в одном с кем-либо государстве, области, местности». (20). Само слово «земля», помимо прочих значений, имеет согласно В. И. Далю, значения «страна», народ и занимаемое им пространство, государство, владение, область, край, округ». (21).

Вытекающее их словарных материалов противопоставление «туземцев» должно быть дополнено противопоставлением «иноземцам» и «чужеземцам». Единоземцы объединены отношением землячества, в то время как чужеземцы совсем не обязательно состоят в отношении землячества друг к другу, но могут быть уроженцами различных государств, и составляют категорию пришлых в государстве российском. Русской ментальностью в отличие от иноземцев туземцы Сибири не рассматривались ни как пришлый элемент, ни как безусловные граждане государства. В большей степени они рассматривались как граждане весьма необычного толка. Туземцы в качестве населения «тех земель» оказались просто включенными в государство точно в такой же мере, в которой «те земли оказались включенными, присоединенными и освоенными российским государством.

Специалистам по истории Российской империи, вообще, и имперской идеи, в частности, хорошо знакомо утверждение, что в отличие от колониальных держав Запада российская колонизация была направлена не на уничтожение и искоренение населения колонизируемых земель, а на его «природнение», превращение «чужих» в «своих», а термин «туземцы», как раз и фиксирует одну из ранних стадий этого процесса. В характеристике менталитета народов Сибири это обстоятельство закрепилось и до сегодняшнего дня. Например, даже в бытовом общении сегодня можно услышать: «Это наш бурят», т. е. – российский, сибирский, а не бурят, скажем, из внутренней Монголии Китая.

Термин «туземцы» не только является частью семантического поля, охватывающего едино-, со-, одно-, и, таким образом, частью одной из классификаций категорий населения. Наличие в нем в качестве семантической основы корня «-зем-«позволяет нам усматривать в его значении и отражение существующей иерархии земель. Границы между «этими» (нашими, освоенными) землями и «теми» (периферийными и еще только осваиваемыми)

Землями пролегали не столько в физико-географическом пространстве, сколько в области так называемой символической и сакральной географии (сибиряки, например, до сих пор говорят «в России», подразумевая лишь ее европейскую, часть) в народных представлениях «о Руси и ее пределах» и менялась вместе с этими представлениями и степенью «природнения» сибирских земель. Впрочем, в отношении туземцев Сибири, граница была довольно стабильной – ее роль исполнял Урал; «те земли» начинались «за Камнем», несмотря на то, что между ними и землями, заселенными русскими, простирался обширный Волго-Уральский регион, «не замиренный» вплоть до середины ХVIII века.

Примечательно, что термин «туземцы» на протяжении XVI – XVIII веков в официальных документах российского правительства и местной администрации употреблялся преимущественно только по отношению к сибирским инородцам. Народы Поволжья и Приуралья именовались либо конкретно – татарове, черемисы, башкирцы, вотяки и т. д., либо по сословиям и вере – тептяри, магометане, иноверные и д.д. Не употреблялся термин «туземцы», по крайней мере, в языке официальных актов, и по отношению к Малороссии, Прибалтики и Кавказа, где его заменяли наименования сословных групп – казачество, поспольство, шляхетство, или – малороссияне, лифляндцы, грузины и т. д. По окраинам России, там, где российские владения соприкасались с землями других государственных образований (например, в Южной Сибири – с владениями Алтын-ханов и Джунгарией), термин «туземцы» замещался выражением «ясачные иноземцы».

Обсуждение значения термина «туземцы» его влияния на формирование ментальных качеств не только русских-сибиряков, но и русских вообще осталось бы существенно не полным, если не упомянуть о романтизации и экзотизации его содержания, происшедших в России в XVIII веке и связанных отчасти с распространением концепции «благородного дикаря» А. Тюрго и Ж. Ж. Руссо, а отчасти и усвоения идей Просвещения. Образ Дерсу Узала, нарисованный, например, В. К. Арсеньевым в начале ХХ века, даже сегодняшнего читателя поражает своей поэтикой и романтизмом.

К характеристике особенностей менталитета русских-сибиряков по отношению к представителям этносов Сибири имеет отношение и другой термин – «инородцы». Этот термин в административной практике досоветской России, пожалуй, шире и чаще, чем любой другой, включая «туземцев». Он зафиксирован во множестве документов (законах, распоряжениях, деловой переписке) XXI – XIX веков, к наиболее известным среди которых относится Устав «Об управлении инородцев» от 22 июля 1822 года. Им в это время пользуются и авторы многочисленных социологических и других научных работ. Например, В. И. Ленин в своих работах по национальному вопросу 1913–1916 гг. практически пользуется только этим термином, указывая, в частности на то, что если население России состоит из 59 процентов «инородцев», то национальный вопрос в России изначально решен не в пользу большинства ее населения.

Анализ использования этого термина позволяет отметить две особенности, которые не могли не сказаться и на частичном изменении ментальных характеристик. Первая связана с тем, что инородцам запрещалось самовольно переходить из волости в волость, что, по мнению некоторых исследователей, (например, А. Ю. Конева) объяснялось не стремлением законсервировать патриархально-родовые отношения, а невозможностью иным образом обозначить условные границы окладных объединений без проведения обширных и дорогостоящих межевых работ. (22).