Галина Иванченко - Забота о себе. История и современность

Нельзя не упомянуть и стоиков. Императорская Стоя, к которой принадлежал Сенека, направляла свои усилия не на научный опыт, но «концентрировалась на практическом умении жить» 29 29 Pohlenz M . Die Stoa. Bd.1. Goettingen, 1948. S. 292. . В связи с этим и произошел возврат к философскому ригоризму древней Стои. Стоики считали, что смысл гармонии мира – в единстве природы и человека, их общим правилом было: «Живи сообразно с природой вещей… Вместо удовольствий… и вредных наслаждений наступает сильная, неомрачимая и постоянная радость, мир и гармония духа, величие, соединенное с кротостью» 30 30 Сенека, цит. по: Мещеряков В.Т . Развитие представлений о гармонии в домарксистской и марксистско-ленинской философии. Л.: Наука, 1981. С. 47. . Такое совершенное состояние духа, конечно, недостижимый даже самим философом идеал, однако к нему можно и нужно стремиться.

Мишель Фуко отмечает еще одно важное отличие представлений о заботе о себе в эллинистической философии – в отличие от классической Греции. В эту эпоху забота о себе не ограничивается кругом избранных. Заботиться о себе следовало независимо от того, собираешься ли ты управлять другими или нет. Забота о себе становится «неким всеобщим принципом, предъявляемым и навязываемым решительно всем» 31 31 Фуко М . Герменевтика субъекта. 1991. С. 131. ; вместе с тем одновременно существовали очень отличающиеся культурные практики, жестко трактующие, как именно должно о себе заботиться. Важно, что был некоторый выбор того, как жить, и, следовательно, разделение между теми, кто избрал подобный образ жизни, и прочими. В сущности, и тогда, и сейчас, говорит Фуко, забота о себе требует упражнений, труда, следования строгим правилам, но эти правила не исходят неизвестно от кого. Ты сам выбираешь их и подчиняешься им добровольно: «Этот труд над собой и все сопряженные с ним строгости не навязывается с помощью гражданского законодательства или религиозного обязательства, это выбор, который осуществляет сам индивид» 32 32 Цит. по: Гро Ф . О курсе 1982 года // Фуко М. Герменевтика субъекта. Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1981/1982 учебном году. СПб.: Наука, 2007. С. 579. .

Николай из Дамаска (I в.до н.э.) в сохранившихся автобиографических фрагментах «О своей жизни и своем воспитании» говорит следующее: «Всю область знания можно сравнить с путешествием. Как чужестранцам, совершающим длинное путешествие, случается во время странствий в одних местах только останавливаться и ночевать, а в других только завтракать, в одних пробыть несколько дней, а другие осмотреть мимоходом и, возвратившись, наконец, жить в родном доме, таким же образом, проходя через науки, нужно, говорил он, в одних занятиях проводить больше времени, а в других меньше, одно изучать полностью, другое – частично, третье использовать лишь в основном. Усвоив в них все полезное, нужно, говорил он, вернуться к своему поистине родному дому – к философии – и заниматься ею» 33 33 Николай Дамасский . О своей жизни и своем воспитании // Вестник древней истории. 1960. С. 3. .

Плотин (204/205 – 269/270) в своих описаниях совершенных состояний использует элементы характерных для стоической философии представлений: «Тысячи несчастий и разочарований могут пасть на человека и оставить его все же в спокойном обладании мерой» 34 34 Цит. по: Гаджикурбанов А.Г. Идея самопревосхождения в доктрине Плотина // Этическая мысль. Вып. 4. М.: ИФ РАН, 2003. . Если сравнить между собой двух мудрых – того, кто наделен естественными благами (kata fusin), и того, кто лишен их, равны ли они друг другу в своей эвдемонии, своем совершенном моральном состоянии? Да, отвечает Плотин, если они оба мудры. Тот, кто привязан к мирским благам и боится их утратить, не может быть бесстрашным, а потому не становится и совершенным в добродетели (teleioj proj arethn), усовершенствовавшись в ней как бы наполовину (hmisuj tij).

Еще одним выражением заботы о себе на рубеже античности и средневековья стала исповедь. Среди них одна из наиболее и заслуженно известных – исповедь св. Августина, епископа североафриканского города Гиппона, написанная в 397 – 401 гг. Очень часто именно от нее ведут историю автобиографического жанра в письменной культуре. «Исповедь» состоит из 13 книг: четыре из них повествуют о первых 28-ми годах жизни автора, следующие пять посвящены очень важным 4-м годам, связанным с обращением в истинную веру, и последние четыре книги не имеют никакой хронологии, в них обсуждаются различные аспекты веры, к которой пришел Августин.

«Исповедь» Августина была написана им не в конце жизни; он прожил еще почти 30 лет. В данном сочинении он собрал и описал свое прошлое. Он сделал это, прежде всего, для воспитания себя и для самоотчета перед вступлением в должность епископа, а кроме того – с целью представить свою жизнь как процесс трудного странствования к истинному Богу. Интерпретацию для других, таких же страждущих. На первый взгляд, при чтении «Исповеди» возникает ощущение, что главный собеседник Августина – Бог, перед которым он кается и анализирует всю свою прежнюю жизнь, во многом греховную и отброшенную теперь прочь. Однако разговор этот происходит в присутствии аудитории. Это своего рода публичная исповедь, и ее адресат – земной и смертный человек, сталкивающийся с проблемами, аналогичными августиновым. Впервые в столь четкой форме в письменной культуре выражен феномен исповеди, подобной публичным исповедям, принятым в раннехристианской церкви. Исповедь стала из-за своей публичности средством понимания людьми многих общих проблем через понимание ими индивидуального опыта Августина. Такой механизм понимания общего через индивидуальное важен как современникам, так и историкам.

Августин создал возможность проникнуть в его эмоциональную жизнь. Погрузиться в нее было необычайно важно как для самого Августина, так и для его аудитории и для автобиографов других веков. Через описание Августин осуществлял самоизлечение, испытывая катарсис при вспоминании, переоценке, реинтерпретации личностных драм. Ушедшая в прошлое личная история выступила средством нахождения смысла для настоящего, средством приобретения чувства осмысленности того, к чему Августин пришел и во что он глубоко верил. Автобиография стала терапией в осмыслении реальности, в которую помещен пишущий, а также средством самосовершенствования. Августин призывает Бога еще раз заглянуть в его душу: «Тесен дом души моей, чтобы Тебе войти туда: расширь его. Он обваливается, обнови его. Есть в нем, чем оскорбиться взору Твоему: сознаюсь, знаю, но кто приберет его?» (Исповедь, 1.5.6) 35 35 Августин Аврелий . Исповедь // Августин Аврелий. Исповедь; Абеляр П. История моих бедствий. М.: Республика, 1992. .