Array Сборник статей - Ориентализм vs. ориенталистика

Начнем с построений Б.А. Тураева. Он пишет: «История древнего Востока – первая глава истории человечества, история цивилизаций, генетически предшествовавших эллинству и христианству» [30] Тураев Б.А. История древнего Востока / под ред. В.В. Струве и И.Л. Снегирева. Т. I. Л., 1935. С. 1. . Отсюда следует, что до «истории древнего Востока» истории человечества не было, что подтверждается указанием Б.А. Тураева на существование «доисторических культур» [31] Там же. С. 27. . Эти идеи восходят к Г.В.Ф. Гегелю [32] См., например: Гегель Г.В.Ф. Лекции по философии истории / пер. с нем. А.М. Водена. СПб., 2000. . Высказывание Б.А. Тураева предполагает идею человечества как единого субъекта истории, следовательно, сама история возможна лишь в форме всемирной ( Weltgeschichte ). Далее, эта история характеризуется посредством уподобления книге, включающей ряд глав (с литературной точки зрения – метафорически), при этом «древний Восток» есть лишь первая из них и уже завершившаяся [33] Тураев Б.А. История древнего Востока. Т. I. С. 3 -4. . Это приводит к мысли о том, что всемирная история есть стадиальный процесс и что отнюдь не все сообщества людей в ней участвовали. Но так как всемирная история включает в себя ряд «глав» (стадий, этапов), то ее субъект претерпевает изменения (поскольку в противном случае эти этапы нельзя было бы отличить друг от друга). Изменение же может мыслиться только при наличии субъекта, минимум два состояния коего должны быть зафиксированы: начальное и конечное, времени, благодаря которому два разных состояния предицируются одному субъекту, и наблюдателя, который, находясь в третьей временной позиции, зафиксирует субъекта изменения минимум в двух его состояниях [34] Почему наблюдатель должен находиться в третьей (логически) временной позиции, объясняется тем, что мысль о двух состояниях субъекта изменения, удерживающая их в одном самосознании (благодаря чему возможно их различение), явно не может быть тождественна этим состояниям. См.: Kant I. Kritik der reinen Vernunft. В 48–49, 149, 230; Danto AC. Analytical Philosophy of History. Cambridge, 1965. P. 235–236; Захаров A.O. Проблема понятия государства на традиционном Востоке в отечественной историографии (теоретические размышления) // Восток. 2005. № 6. . Следовательно, представление о древнем Востоке возможно посредством такой априорной формы созерцания, как время. Лишь мысля время в образе линии, можно соединить количественную характеристику – «первая глава» – с качественной, так как речь идет об истории человечества и «древнем Востоке». Важно отметить, что нет ни одного древневосточного текста, который содержал бы этот предикат («древневосточный») в качестве своей характеристики. Именно историки относят те или иные созерцания и реконструируемые феномены к тому или иному временному периоду.

Процитируем один из абзацев «Введения» для того, чтобы сопоставить его с приведенным выше определением истории древнего Востока и еще рядом высказываний: «Термин ’’Восток”, который мы прилагаем к странам, выработавшим начало всемирно-исторической цивилизации, представляет собой наследие римского времени и той культурной двойственности, при которой романизированному Западу противополагался эллинистический Восток. Сначала для римлян “Востоком” было все за Иллирией… Однако, неоднородность этого “Востока” сознавалась его населением и выражалась… в реакциях против эллинизма. Уже диоклетиано-константиновская префектура “Oriens” обнимает только Египет и переднеазиатские провинции империи… диоцез “Oriens” уже ограничивается только

Сирией. Таким образом, наш термин греко-римского происхождения, но для классических народов он был скорее географическим, чем культурно-историческим. Для нас дело обстоит иначе. С одной стороны, наша цивилизация захватила район неизмеримо больший, чем классическая, и проникла в страны, для которых области древних цивилизаций отнюдь не могут быть названы восточными, с другой – и древневосточная культура имела свое распространение на западе и на юге и… тем самым сделала “древний Восток” условным культурно-историческим термином для обозначения стран древних цивилизаций, возникших к востоку от Греции и непосредственно хронологически и духовно предшествовавших греко-римской» [35] Тураев Б.А. История древнего Востока. Т. I. С. 2. .

Анализируя эти строки, можно сделать ряд наблюдений. Во-первых, здесь указывается, что «древний Восток» есть условный термин, а это означает, что характеристика содержащихся под ним элементов как «первой главы всемирной истории» проблематична. Правда, Б.А. Тураев в другом месте монографии определяет «древний Восток» как «область культуры, зародившейся в подтропических странах, примыкающих к восточным берегам Средиземного моря, и распространившейся до Индии, Атлантического океана и тропической Африки. От дальневосточных цивилизаций она отделялась непроходимой стеной Гиндукуш и Соломоновых гор» [36] Там же. С. 59. . Здесь речь идет уже об «области культуры» в единственном числе, но тогда почему ранее Б.А. Тураев приписывает термину «древний Восток» условный характер? Поскольку же он неоднократно использует выражения «древневосточный мир» и «древневосточная культура» в целом [37] Там же. С. 61, 121; Т. II. С. 56, 201. , постольку можно сделать вывод о противоречии в определениях, данных объекту изучения.

Одно из замечаний Б.А. Тураева делает «древний Восток» именем самостоятельного исторического агента: «Древний Восток давно привык к смешению рас и иноземным владычествам» [38] Там же. Т. II. С. 206. . А три других высказывания Б.А. Тураева окончательно убеждают в том, что данные «древнему Востоку» дефиниции противоречивы в указанном выше смысле: «…история древнего Востока представляет единственный пример совершенно законченной исторической жизни народов, большей частью окончательно сошедших с исторической сцены… Представляя вполне законченное целое, история древнего Востока должна иметь особенный интерес для исследователей… Если и в прошлом столетии на обособленности древневосточных цивилизаций едва ли можно было наставать, хотя бы уже ввиду ассирийских завоеваний, то в настоящее время новые открытия ее совершенно опровергли, и мы располагаем крупными данными, позволяющими видеть в интересующем нас предмете не комплекс бессвязных историй отдельных стран, а действительно первый отдел всемирной истории» [39] Тураев Б.А. История древнего Востока. Т. I. С. 3, 4, 6. . Здесь целостный и отнюдь не условный характер изучаемого объекта подчеркнут с исчерпывающей полнотой.

Для Б.А. Тураева вполне естественно говорить и о «Востоке» как таковом, но не столько в географическом, сколько в «культурно-историческом» смысле: «Около двух тысячелетий, несмотря на погромы и попытки уничтожения (Синаххериб, Ксеркс), несмотря на превратности политических условий, оставался этот город (Вавилон. – А.З .) метрополией Азии, что наиболее красноречиво засвидетельствовал Александр Великий, сделав его столицей новой империи, призванной примирить Восток и Запад»; «Как бы ни были настроены вассалы относительно фараона и какова бы ни была степень их верности, выражения, в которых они к нему обращались, исполнены подобострастия, переходящего часто, как и все на Востоке, всякие границы» [40] Здесь Б.А. Тураев характеризует взаимоотношения между фараонами XVIII династии и их азиатскими вассалами – правителями различных подчиненных египетской власти областей в Азии. ; «Это “Царство Стран”, под верховенством персидского царя (Кира. – А.З.), было переходной ступенью в истории Востока к более централизованной империи Дария и Ксеркса» [41] Тураев Б.А. История древнего Востока. Т. I. С. 104, 278. Т. II. С. 118. .