Н. Киселева - Изобразительное искусство Алтайского края. История, современность, педагогический аспект

Наиболее талантливые художники находят свою нишу творчества, более интимную, камерную, обращаясь к темам частной жизни. Примером может служить картина А. А. Пластова «Весна» (с обнаженной натурой!), «Фашист пролетел» (трагическое здесь звучит особенно щемяще, потому что бессмысленной жертвой бесчеловечной войны выступает ребенок, изображенный в окружении мирной красивой природы средней полосы России). Стремясь не участвовать в официальной художественной жизни, А. А. Пластов жил и работал в родной деревне Прислонихе. Сибирской провинции в какой-то мере коснулись все сложности противостояния творческой интеллигенции идеологическим установкам. Живописец Г. Ф. Борунов участвует в росписях Покровского собора в 1940 году; большая часть художников середины 50-х – начала 60-х годов вдохновляется образами Горного Алтая. Параллельно работе «для души» члены Союза художников России выполняют социальный заказ, и «заказные» произведения ложатся в основу краевых, городских и зональных выставок. Произведения, содержащие трагические мотивы, зачастую отклонялись членами выставочной комиссии [1, с. 165].

Художники оказались в «едином строю», но этот строй не был монолитным. В нем художники находились в неявной оппозиции официозу. Внешняя лояльность по отношению к режиму и его идеологии переводила все споры об искусстве в плоскость формы, что выводило эти споры за рамки политики, подчеркивало специфичность искусства, делающего творчество независимым от режима и идеологии. Силы для скрытого противостояния режиму черпались во многом из представления о приоритете культуры, о ее высшем предназначении. Заботясь прежде всего о высокой художественности, такие авторы (например, П. Басманов), по сути, отстаивали идеи русского искусства начала XX века о суверенитете культуры, ее безусловной самоценности. Борьба велась между «реалистами» и «формалистами».

После смерти И. В. Сталина общественная ситуация изменилась. Искусствоведы и художники Москвы и Ленинграда на страницах периодической печати и в своих союзах развернули творческие дискуссии о проблемах традиции и новаторства, о свободе творчества и необходимости демократизации художественной жизни страны. В дискуссии участвовали авторитетные мастера: В. А. Фаворский, М. С. Сарьян, И. Э. Грабарь, К. Ф. Юон, С. В. Герасимов, А. А. Дейнека. Но учредительный съезд 1957 года не выработал механизма, исключавшего из уставных отношений командно-административную систему. Не сделали этого и последующие съезды художников. Художники, не исповедовавшие метод социалистического реализма, по-прежнему не принимались в Союз художников. Отстаивающие независимость творчества становились носителями особой духовности, образовывали единения «отверженных». Но необходимо помнить о том, что огромное число художников – членов Союза художников СССР были и являются вдохновенными созидателями в искусстве, художниками-гуманистами [2, с. 114].

В последней трети XX века в условиях демократизации постмодернистская эстетика в той или иной форме стала проявляться и в творчестве алтайских художников, таких как Л. С. Кульгачева, В. Э. Октябрь. Творчество В. Э. Октября выпадает из рамок социалистического реализма. Его картины наполнены настроениями индивидуализма, смягченного романтическим «дыханием», образы гор агрессивны в своем романтизме. Его горы – это не горы, где отдыхают. Природа Горного Алтая усмиряет гордыню человека своей неодолимой мощью.

Новация постмодернистской эстетики проникает в художественную практику сибирских живописцев. В период демократических преобразований в России стали более доступны контакты с зарубежными коллегами, переводы зарубежных философов, что повлекло за собою разнообразие тематики и творческих методов художников. Трагическое же выступает в русле реалистического искусства.

Таким образом, трагическое в искусстве социалистического реализма второй половины XX века находило своё отражение в методе социалистического реализма и вытекало из существующих великих традиций: Пушкина и Толстого в литературе, Сурикова и Репина в живописи, Глинки и Мусоргского в музыке, Волкова и Щепкина в театре, Казакова и Баженова в архитектуре, Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Герцена в критике и эстетике.

С одной стороны, реалистическое искусство – неотъемлемая часть культуры народов России второй половины XX века. Но творчество художников этого периода носило противоречивый характер, так как оно вытекало по сути своей из атмосферы модернистского субъективизма. С другой стороны, художники стремились почерпнуть силы в великих традициях, где на фоне исторического лейтмотива находили своё место и трагические темы (Ю. М. Непринцев «Вот солдаты идут» и др.). В целом, в искусстве советского периода темы трагических конфликтов и противоречий имели место в творчестве художников, но к ним подходили робко. Трагическое играет в искусстве особенно большую роль в переломные моменты истории людей, страны. Революционная тематика, тема Великой Отечественной войны, трагедии личностного характера, а также образы героические, полные пафоса, чаще всего отражались в искусстве советского периода второй половины XX века [3, с. 68].

С возникновением модернизма (начало XX века), для которого характерно было стремление ввести предмет, объект в само произведение (эксперименты сюрреалистов, дадаистов, абстракционистов и т. д., и т. п.), человек как предмет искусства уходит с пьедестала. Для постмодернизма, возникшего во второй половине XX века, характерно стремление сделать объект или предмет произведением искусства (боди-арт, коллаж и т. д.). Но что же произойдёт с человеком, с его личностью, его индивидуальностью, с идеями гуманизма и традиционной культурой? Существуют две точки зрения на эту проблему. По мнению В. Курицына, постмодернизм – самая живая, самая эстетически актуальная часть современной культуры, с другой стороны, по мнению В. Малухина и В. Кутырёва, постмодернизм – это эстетический беспредел и смерть культуры [4, с.569].

Специфика постмодернистской эстетики связана с неклассической трактовкой классических традиций: происходит сдвиг к модификации основных эстетических категорий. Например, пристальный интерес к безобразному выливается в его постепенное «приручение» посредством эстетизации, ведущей к размыванию его отличительных признаков; возвышенное замещается удивительным, трагическое – парадоксальным. Центральное место занимает комическое в его иронической ипостаси: иронизм становится смыслообразующим принципом мозаичного постмодернистского искусства. И трагическое в этом искусстве приобретает новые темы и выражается новыми формами и средствами.