Марина Федотова - Москва. Автобиография

К числу новейших сказаний дóлжно отнести и уверение историка Д. И. Иловайскаго, что Москва-город основалась именно там, где на Москве-реке существовал некогда каменистый порог. «Около средины своего течения (ближе к устью?), говорит автор, извилистая река Москва в одном из своих изгибов преграждается небольшим каменистым порогом. Вода с шумом бежит по этому порогу и только в полую воду покрывает его на значительную глубину. Этот-то небольшой порог (ныне подле храма Спасителя, под бывшим Каменным мостом) и послужил первоначальною причиною к возникновению знаменитого города. Выше порога река по своему мелководью только сплавная, а ниже его она судоходна». Описывая далее судоходство по рекам в Москву, автор указывает, что «Окою суда спускались до устья Москвы, поднимались вверх по этой реке и доходили до помянутого порога. Здесь путники опять покидали суда и сухопутьем отправлялись в стольные города Ростов, Суздаль и Владимир...»

Этот порог в действительности существует и доныне. Он состоит из нескольких рядов деревянных свай, набитых в разное время по случаю устройства Каменного моста. Русло Москвы-реки на самом деле течет над сплошным пластом горного известняка, который в иных местах обнаруживается на дне реки, но порогов нигде не устраивает. Если возможно было набить в дно реки деревянные, хотя бы и короткие по длине, сваи, то это прямо указывает, что до пласта горного известняка остается еще значительный слой песков и глин, лежащих над этим пластом.

По поводу всех изложенных выше рукописных преданий и печатных домышлений можно сказать словами автора книги «Москва, или Исторический путеводитель» (1827), что «достоверные летописи не сообщают нам никаких точных известий ни об основателе Москвы, ни о времени ее начала, почему важное сие событие и остается под завесою темных догадок, основанных на разных сохранившихся до наших времен “неверных повестях”, не говорим о новейших повествованиях, вроде повести о земских боярах, или о том, что у Каменного моста существовал каменистый, а на самом деле только деревянный порог».

Самое событие, передаваемое рукописной легендой, что князь Юрий казнил боярина Кучку, подвергается большому сомнению, так как оно явилось для доказательства, что и Третий Рим, Москва, тоже основан на пролитой крови. По всему вероятию, это такой же вымысел, как и борьба земских бояр с княжеской властью.

Таким образом, остается более ценным народное предание о князе Данииле, которое в сущности есть спутанный пересказ истинного события – убийства Кучковичами князя Андрея Боголюбского.

По данным археологических раскопок можно предположить, что московская крепость 1156 года была сложена из бревен, причем с использованием особой конструкции, призванной удержать от сползания внешние нижние ряды. Стена Юрия Долгорукого, по-видимому, охватывала не только центральную часть города, но и ближайшие окрестности. На юге и северо-западе соответственно границами крепости служили реки Москва и Неглинная. Сам княжеский двор помещался возле Фроловских ( с 1657 года – Спасских ) ворот.

По замечанию И. А. Бондаренко, автора книги « Словарь архитекторов и мастеров строительного дела Москвы XV – середины XVIII века » , на территории крепости Юрия Долгорукого, « наряду с остатками срубных строений, найдены дренажные устройства в виде канав и долбленых бочек без дна, врытых в углах построек, вымостки из мелкого булыжника, мостовая из челюстей и плоских костей крупного рогатого скота. Обнаружен целый ряд фрагментов деревянных мостовых из круглых бревен и плах, уложенных по лагам. Видимо, уже в то время основной узел городских улиц сложился в районе Соборной площади, где археологическими разведками установлено наличие мощного культурного слоя с остатками деревянных строений » .

До конца XII столетия о Москве в летописях упоминается эпизодически, город лишь « по касательной » участвовал в политических играх государства – так, например, под 1175 годом сообщается, что князья Михаил Юрьевич и Ярополк Ростиславич останавливались в Москве на переходе из Чернигова во Владимир, а в 1177 году город сжег князь Глеб Рязанский. Затем город вообще словно исчезает из истории – и возникает вновь уже в страшные для Руси 1230-е годы, когда русские города один за другим погибали под натиском воинов монгольского хана Батыя ( хотя заметим, что близлежащие к Москве города не раз были в поле зрения и попадали в сферу интересов севернорусских князей, прежде всего Всеволода Большое Гнездо ) . Наиболее подробные сведения о разорении монголами Москвы сохранились в Лаврентьевской летописи .

Той же зимой взяли Москву татарове, и воеводу убили Филипа Нянка за правоверную христианскую веру, а князя Володимера удавили руками, сына Юрьева, а людей избили от старца и до сущего младенца; а град, и церкви святые огню предали, и монастыри все и села пожгли, и, много добра награбив, ушли далее.

Из этого краткого отрывка можно сделать важный вывод: Москва ко времени татаро-монгольского нашествия уже превратилась в достаточно крупный город – с церквями и монастырями. Раскопки, проводившиеся в Москве в конце XX столетия, позволили обнаружить домонгольский культурный слой – в частности, на Манежной площади, на улице Ильинка, на Гостином дворе; эти находки подтвердили сообщения летописей о наличии в древней Москве немалого числа посадов. При этом Москва все же оставалась пограничным, « окраинным » городом, сторожевой крепостью Владимиро-Суздальского княжества. Во всяком случае, сведений о каких-либо архитектурных памятниках владимиро-суздальской школы зодчества в Москве не сохранилось.

Некоторые подробности разорения Москвы Батыем приводятся в выписках на листах Никаноровской летописи; эти выписки обнаружил видный отечественный филолог А. А. Шахматов. Позднее было установлено, что выписки сделаны немецким ученым И.-В. Паузе ( 1670–1735 ) , стихотворцем, переводчиком Российской Академии наук, из некоей летописи, которая до наших дней, увы, не дошла даже в отрывках .

Татарове пришли оттуда (из-под Коломны. – Ред .) под град Москву и начали в него бить непрестанно. Воевода же Филип Нянскин воссел на коня своего, и все воинство его с ним, и так, прекрепив лице свое знамением крестным, отворили у града Москвы врата и воскричали вси единогласно на татар. Татарове же, мня великую силу, убоялись, начали бежать, и много у них побито было. Царь же Батый паче того с великой силою наступил на воеводу и живым его взял, рассек его по частям и разбросал по полю, град же Москву сожег и весь до конца разорил, людей же всех и до младенцев посек.