Кирилл Королев - СССР. Автобиография

Я получаю донесение из штаба 51-й дивизии, переданное через штадив 52-й, о том, что части 51-й дивизии в 3 часа 30 мин. пополуночи овладели штурмом Перекопским валом и продолжают наступление на Армянский базар. Прочитал донесения, и с плеч словно гора свалилась. Правда, это еще не означало окончания задачи, ибо дальше путь в Крым преграждали сильные Юшунские позиции и главная развязка всей операции должна была произойти там, но все же со взятием Перекопа для нас в значительной мере ослабела опасность погубить целиком 2 дивизии, отрезываемые водами Сиваша. Теперь появилась возможность установления с ними связи по твердому грунту, что резко улучшало всю обстановку.

Дав директиву командованию 6-й армии об энергичном продолжении дальнейшего наступления, я со спокойной совестью направился отдохнуть. <...>

Так решилась участь Крыма, а с ним и судьба всей южнорусской контрреволюции.

Победа, и победа блестящая, была одержана по всей линии. Но досталась она нам дорогой ценой. Кровью 10 тыс. своих лучших сынов оплатили рабочий класс и крестьянство свой последний, смертельный удар контрреволюции. Революционный порыв оказался сильнее соединенных усилий природы, техники и смертельного огня.

Память об этих 10 тыс. красных героев, легших у входа в Крым за рабочее и крестьянское дело, должна быть вечно светла и жива в сознании всех трудящихся. Если нам теперь легче, если мы наконец окончательно закрепили торжество труда не только на военном, но и на хозяйственном фронте, то не забудем, что этим мы в значительной мере обязаны героям Перекопа и Чонгара. Их незабвенной памяти посвящаю эти строки и перед ними склоняюсь обнаженной головой.

С падением Белого Крыма организованное сопротивление большевикам фактически прекратилось. После этого новая власть сосредоточила усилия на подавлении крестьянских восстаний, крупнейшими из которых были мятежи в Тамбовской губернии ( «антоновщина» ) и в Западной Сибири. Вдобавок в 1921 году взбунтовались моряки Балтийского флота – гарнизон крепости Кронштадт. Во многом эти восстания были спровоцированы голодом, который охватил Поволжье, Центральное Черноземье, левобережную Украину и Урал. Как сообщала газета «Советский Юг» ( 31 января 1922 года ) , «голод принял уже ужасающие размеры. В с. Летнем за 5 дней зарегистрировано 7 смертей, в с. Иванке мать зарезала своего ребенка, а сама бросилась в колодезь. Цифра голодающих в нашем уезде достигает 12 000 человек. В Белой Глине умерло 5 душ, в с. Летнем – 13, в Дмитриевке 3, в Ново-Егорьевском – 6. Лошади пали почти все. Население питается всевозможными суррогатами: косапы с кукурузой, курай, зола, полова и проч.». Причем власти не позволяли голодающим в поисках «лучшей доли» менять место жительства, однако голод вынуждал людей отправляться за пропитанием в более благополучные края: так появились мешочники; среди них, безусловно, хватало спекулянтов, однако в основном это были крестьяне, отправившиеся в неблизкий путь, чтобы выменять что-либо из своего имущества на еду. ( Встречались среди мешочников и известные личности. Так, по воспоминаниям А. Б. Мариенгофа, этого промысла не был чужд С. А. Есенин. )

Все эти восстания, несмотря на их размах, в итоге удалось подавить.

Если допустимо говорить о победе в гражданской войне ( как правило, в таких войнах проигрывают все ) , победителями оказались «революционные массы», а проигравшие – те, кто уцелел – покинули страну; это была первая волна русской эмиграции, осевшая в Европе и на Дальнем Востоке. Позднее, в 1922 году, к этим эмигрантам присоединились пассажиры так называемого «философского парохода» ( два рейса немецких пассажирских судов – «Oberbьrgermeister Haken» и «Prussia» ) – деятели культуры, объявленные врагами революции, университетская профессура, врачи, экономисты, юристы, литераторы, студенты... Л. Д. Троцкий так прокомментировал эту акцию: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно».

Как писал один из офицеров Добровольческой армии Б. А. Штейфон, причиной победы большевиков послужило, не считая разобщенности белого движения, прежде всего умение привлечь на свою сторону народные массы: «Несмотря на крайне печальное общее состояние советских войск, в своей массе совершенно развращенных революцией 1917 года, красное командование все же имело немало преимуществ по сравнению с нами. Оно обладало громадным, многомиллионным человеческим резервом, колоссальными техническими и материальными средствами, оставшимися как наследство после Великой войны. Это обстоятельство и позволяло красным направлять все новые и новые части... Как ни превосходила белая сторона и духом, и тактической подготовкой, все же это была лишь небольшая горсточка героев, силы которых уменьшались с каждым днем... Ведя ежедневно борьбу, наши части несли большие потери убитыми, ранеными, больными и таяли с каждым днем. В подобных условиях войны наше командование только доблестью войск и искусством начальников могло сдерживать натиск красных. Как правило, резервов не было. Добивались успеха преимущественно маневром: снимали что могли с менее атакованных участков и перебрасывали на участки угрожаемые. Рота в 45–50 штыков считалась сильной, очень сильной!»

Формально гражданская война завершилась в 1922 году взятием Владивостока. Как пелось в популярной песне на слова П. С. Парфенова:

Когда организованное сопротивление было подавлено, советское правительство сочло возможным отказаться от политики военного коммунизма, применявшейся в годы гражданской войны. Эта политика предусматривала национализацию промышленных предприятий, ликвидацию частных банков, монополию государства на внешнюю торговлю, введение принудительной трудовой повинности и – самое главное – продовольственную диктатуру: на селе широко использовалась печально известная «продразверстка», когда у крестьян изымали до 70% зерна и продуктов. В. И. Ульянов ( Ленин ) так объяснял суть военного коммунизма: «Своеобразный “военный коммунизм” состоял в том, что мы фактически брали от крестьян все излишки и даже иногда не излишки, а часть необходимого для крестьянина продовольствия, брали для покрытия расходов на армию и на содержание рабочих. Брали большей частью в долг, за бумажные деньги. Иначе победить помещиков и капиталистов в разоренной мелко-крестьянской стране мы не могли. <...> Но не менее необходимо знать настоящую меру этой заслуги. “Военный коммунизм” был вынужден войной и разорением. Он не был и не мог быть отвечающей хозяйственным задачам пролетариата политикой. Он был временной мерой».