Григорий Джаншиев - Эпоха великих реформ. Исторические справки. В двух томах. Том 2

Широко распахнули мировые судьи двери камер своей «судебной школы» пред изумленными очами сермяжного народа. В Москве бывали случаи, что мировые судьи «в первые медовые месяцы» устраивали заседания за невозможностью поместить публику в камере наподобие древнего римского суда sub Jove, на дворе под открытым небом! В наше «охлажденное», «трезвенное», но и скучное и скудное идеями время поклонения золотому тельцу современного убогого, безыдейного оппортунизма с его реставрированными упрощенными манипуляциями дореформенной «властной руки» – все это может показаться ребячеством, донкихотством, но разве не такие героические усилия нужны были для того, чтобы «заманить» народ в суд, которого он дотоле обегал, как зачумленного места? Диву давался народ при виде этого нового, – нового во всех отношениях, и по внешней обстановке, и по внутреннему смыслу, суда! Вместо грубого окрика и зуботычин он встречал приветливого «мирового», который говорил всем «вы», внимательно выслушивал и одинаково судил и знатного барина, генерала, адмирала, миллионера и лапотного мужика, и не давал в обиду «маленького человека», хотя бы пришлось ему столкнуться с полицейскими властями или богатым и сильным противником. На место стародавнего выражения: «для нас закон не писан», народ стал говорить: «ныне драться не велят», «за это мировой по голове не погладит», «нынче все равны пред судом» и пр.

Веря в высокое призвание свое, мировые судьи первого избрания с необычною энергиею и любовью к делу принялись за исполнение своих обязанностей. Уже с 18 мая мировые суды стали принимать в Москве просителей. Заседания происходили не только по утрам, но и по вечерам. Прошения принимались «во всякий час дня и ночи, и где бы проситель судью ни встретил». «Московские мировые судьи, – читаем в „Судебном Вестнике “, – очень ревностно принялись за дело, обнаружив притом немало сметливости и уменья самому узнать истину. Так, один из них по жалобе какой-то дамы на дерзость и ругательство со стороны кухарки немедленно отправился, будучи в тот час свободен, в указанный дом, и прежде чем виновная успела узнать, кто был этот неожиданный посетитель, ему пришлось самому быть свидетелем ругательств, которые не замедлила повторить дерзкая кухарка. Многие судьи, заметив сами какие-либо бесчинства на улице, отсылали виновных к суду. «Всеми судьями решено, – писали в ту же газету, – употребить всевозможные усилия, чтобы искоренить уличное сквернословие, эту язву нашего народа. Сквернословие, рядом с ним непомерная нечистота наших тротуаров, вследствие слишком откровенных привычек нашего народа, делают в Москве для дам и детей почти совершенно невозможным ходить по улицам. Наши мировые решили не пропускать ни одного такого случая сквернословия или иной неблагопристойности, действуя сначала внушением, а потом другими взысканиями» [103].

Впечатление, произведенное первыми шагами деятельности мирового суда, было громадно и поразительно. По справедливому замечанию одного публициста того времени, уже первые месяцы деятельности мировых учреждений произвели настоящий «переворот» в бытовых отношениях и умах [104]. «Чтобы убедиться, – писал Безобразов, – как мало в этих словах преувеличения, надо видеть изумление людей, которые в своем самоуправстве должны подчиняться приговорам мировых судей; надо видеть то изумление, изумление, подавляющее своею силою, даже раздражение, с которым выслушивают эти приговоры господа , прогнавшие от себя служителей, не выдав им жалованья за полгода службы только потому, что служители им не понравились; рабочие , самовольно ушедшие с работ до срока найма вопреки письменному контракту только потому, что цена на работы поднялась; пьяницы, никогда не слыхавшие, что нельзя было валяться и ругаться на улицах; мужья , не имевшие никакого понятия, что нельзя избивать до полусмерти своих жен; барин , ускакавший на тройке, даже не оглянувшись на ребенка, раздавленного им на дороге, и т. д., и т. д. Во всех подобных случаях, – продолжает тот же автор, – необходимы были прежде всего неимоверные усилия, чтобы люди всех званий и состояний поняли, что они вызваны к мировому суду не для шутки, и что приговор его может быть приведен в исполнение. Это истинный переворот в умах и к тому же еще чрезвычайно быстро совершающийся после двух строк приговоров, энергически приведенных в исполнение посреди людей, пораженных изумлением, не верящих своим глазам, чтобы покровительство, оказанное ими исправнику, не освобождало их от обязанности платить жалованье слугам, или чтобы дружественные попойки с заседателем полицейского управления не давали им права бить не только рабочих, но и самих полицейских служителей. Изумление, однако, быстро сменяется другими чувствами, и толпа народа валит к мировым судьям, вылезают на свет из всех темных закоулков такие дела, которые на памяти людской никогда иначе не решались, как кулачным правом, а в самом лучшем случае терпением и забвением» [105].

Официальные данные вполне подтверждают эту характеристику и значение мирового института. «С первого же приступа мировых судей к новому делу, – писал министр юстиции Д. Н. Замятнин в своем всеподданнейшем годовом отчете по министерству, – простота мирового разбирательства, полная гласность и отсутствие обременительных формальностей вызвали всеобщее к мировому институту доверие. В особенности простой народ , найдя в мировом суде суд скорый и справедливый для мелких обыденных своих интересов, не перестает благословлять Верховного Законодателя за дарование России суда, столь близкого народу и вполне соответствующего его потребностям. Доверие к мировым судьям, – продолжает министерский отчет, – доказывается в особенности тем, что со времени открытия действий мировых судебных установлений возбуждено громадное число таких гражданских исков, которые или по своей малоценности, или по неимению у истцов формальных доказательств в прежних судах вовсе не возникали. Равным образом приносили мировым судьям множество жалоб на такие притеснения и обиды, а также на мелкие кражи и мошенничества, которые прежде обиженные оставляли без преследования [106].

Приводимые в отчете Замятнина цифры показывают, как быстро росла популярность мировых учреждений в столицах. С 17 мая по 17 ноября в 28 участках Петербурга было возбуждено 56144 дела, из них решено и прекращено миром 44770 дел (12504 уголовных и 32266 гражданских). В 17 участках Москвы за тот же полугодовой период было возбуждено 31608 дел (уголовных 12 784 и гражданских 18 824), решено 17171. На каждого мирового судью, несмотря на новизну и трудность новой гласной процедуры, приходилось средним числом около 2000 дел! Такая энергичная деятельность [107]особенно бросалась в глаза при сопоставлении ее с предшествовавшим временем, когда полицейские книги, назначенные для записи приговоров, в течение многих лет сохраняли свою девственную чистоту! Представители общества, являясь органом общественной признательности, всякими способами выражали свою симпатию мировому суду Но представители общества выражали свою симпатию не на словах только, но и на деле. Когда по первому вызову С.-Петербургской городской думы явилось ввиду назначенного скудного вознаграждения в 2200 р. очень немного лиц, изъявивших желание баллотироваться на должность мирового судьи, дума возвысила оклад с 2200 р. до 4500 р. [108]Как только оказалась надобность ввиду накопления дел в увеличении числа участников, Петербургская дума ассигновала необходимые средства. Точно так же и Московская общая дума, несмотря на стесненное положение городских финансов, не затруднилась назначить добавочное содержание на мировые судебные учреждения.