Григорий Джаншиев - Эпоха великих реформ. Исторические справки. В двух томах. Том 2

Там же. № 227.

Там же. № 1873, 283.

«Моск. Вед .», 1866. № 87.

Там же, 1868. № 4.

Там же, 1870. № 19 и др.

См. статью Кони в «Ж. М. Ю .», 1895. № 2.

В «Московском Сборнике», изданном К. П. Победоносцевым, суду присяжных посвящается 4 страницы (53–57), из коих на первых трех приводятся слова Мэна об этом институте. Затем автор переходит к «несчастному (sic!) учреждению в тех странах, где нет тех исторических и культурных условий, при коих он образовался в Англии», т. е. ко всей континентальной Европе с Россиею включительно. «И вот, – говорится далее, – по прошествии долголетнего опыта всюду, где введен с примера Англии суд присяжных, возникают уже вопросы о том, как заменить его для устранения той случайности (?) приговоров, которая из года в год усиливается». В подтверждение этих изумительных слов, к сожалению, никаких данных не приводится, а между тем не только в Западной Европе, где о замене суда присяжных серьезно никто и не думал, но даже и у нас ему не грозит теперь опасность. Когда в 1895 г. созваны были в Петербурге высшие представители судебной власти и прокуратору, они почти в один голос заявили, что суд присяжных лучшая форма суда, пользующаяся доверием не только в образованном обществе, но и среди простого народа. В частности было указано, что приговоры коронных судей подвержены большим колебаниям, нежели суда присяжных, и что именно за последние годы вследствие улучшения некоторых частей нашего законодательства, деятельность суда присяжных также улучшилась. (См. «Журнал Мин. Юстиции», 1895. № 4, статью А. Ф. Кони, а также брошюру мою «Суд над судом присяжных». М., 1896). В промежуток времени между выходом 1-го издания и 3-го издания «Московского Сборника» вышел капитальный труд г. Бобрищева-Пушкина о русском суде присяжных, но он прошел для сборника незамеченным, и голословно-бранная глава о суде присяжных в названном сборнике осталась без перемен. Между тем этот плод многолетнего кропотливого труда («Эмпирические законы деятельности русского суда присяжных». С атласом из 84 таблиц и диаграмм. М., 1896 г.) представляется первым серьезным исследованием о русском суде присяжных и игнорировать его невозможно, когда серьезная речь идет о нем. К сожалению, это замечательное исследование по объему своему мало доступно публике, выводы же компетентного автора (см. статьи мои: «Правда о суде присяжных» в «Русск. Вед.», 1896 г. № 247 и след.) заслуживают полного ее внимания. В предисловии г. Бобрищев-Пушкин (ныне председатель С.-Петербургского окружного суда), говоря о современном настроении, пишет: «Страшно за русский суд, именно за суд вообще, а не только за суд присяжных». – «Форменная келейная расправа, – продолжает он, – стала превращаться в действительный суд только с момента учреждения суда присяжных и притом в зависимости от этого освежающего элемента; нельзя забыть этого факта нашей судебной истории». В частности относительно «возмутительных приговоров» суда присяжных (т. е. об оправдании при сознании подсудимого), по поводу коих ослепленная реакционная пресса привыкла поднимать гвалт, названный компетентный судья, с величайшим вниманием изучавший массу приговоров суда присяжных, замечает: «Эти приговоры, как это ни странно на первый взгляд, в подавляющем большинстве случаев в глазах лиц, участвующих в деле, является последним словом справедливости». «Сладкая, благодатная уверенность, Россия ли отплатит за это неблагодарностью, – как писал И. С. Аксаков, – суду присяжных?» В ноябрьской книге «Журн. Мин. Юстиции» за 1897 год напечатана интересная статья г. Тарновского «Об оправдательных приговорах за 1889–1893 гг.». Из нее видно, что наш суд присяжных по числу оправданий гораздо ближе к европейскому, нежели коронный; так, в России было оправдано присяжными– 36 %, без участия присяжных– 26 %; во Франции присяжными – 29 %, без участия присяжных—7 (С. 171).

«Дневник», III, 156.

См. «Ж. М. Ю .», 1896. № 3-й. В. К. Случевский: «О суде присяжных и его противниках».

– В апрельской книге за 1897 г. «Журнала Мин. Юстиции» появилось обширное сообщение о работах Высочайше учрежденной комиссии для пересмотра судебных законоположений – по вопросу об участии общественного элемента в отправлении правосудия. Как известно, громадное большинство комиссии, с председателем ее, министром юстиции Н. В. Муравьевым, высказалось за сохранение суда присяжных с удержанием в существе организации этого института по Судебным Уставам. Мотивы, которыми руководствовалась комиссия, постановляя это решение, подробно изложены в записке первого отдела ее, обсудившего вопрос предварительно, и в речи Н. В. Муравьева, произнесенной в общем собрании комиссии 23 ноября 1896 г. Министр юстиции в следующих выражениях охарактеризовал важное значение суда присяжных: «Едва ли кто-нибудь теперь сомневается, – говорил министр, – что в области уголовной юстиции весьма трудно, если не вовсе невозможно, обойтись без содействия граждан, обывателей в качестве непрофессиональных судей, призываемых из общества и народа разделить с судьями правительственными тяготу суда над нарушителями уголовного закона. Во всяком случае, такого сомнения никогда не возникало для законодательной мудрости нашего отечества; она во все эпохи истории обращалась к участию в уголовном суде общественных судей, были ли то судные мужи Древней Руси, губные старосты и целовальники Московского государства, выборные сословные судьи после петровского периода или присяжные заседатели судебной реформы императора Александра II. А потому ныне, в конце XIX в., отрицание самой идеи вспомогательного общественного суда прежде всего не соответствовало бы нашим вековым судебно-историческим преданиям. В 1864 г. суд с участием присяжных явился лишь новою формою стародавнего начала; ныне же суд коронный без общественного элемента был бы у нас совершенным новшеством, беспочвенною пробою, неизведанною загадкою будущего. В установлении такого суда не без основания можно было бы видеть недоверие к общественной и народной зрелости, косвенное признание или неспособности неслужилого русского человека посильно помогать власти в ее борьбе с преступлениями, или излишества этой помощи для самодовлеющих судебных чинов. Однако же, ни в окружающей действительности, ни в правительственных воззрениях, насколько они до сих пор выразились в ряде узаконений и мероприятий по судебной части, нет никакого повода к подобным заключениям, которые не оправдались бы и условиями, вызвавшими судебный пересмотр в видах улучшения судебного строя, а не ломки его. И в процессуальном отношении отсутствие в суде общественного элемента, служащего одною из существенных гарантий окончательности приговора, имело бы естественным последствием распространение на все без исключения дела апелляционного порядка, т. е. усвоение целой дорогостоющей системы многих судебных инстанций с ее неизбежною медленностью, безжизненностью и формализмом. Является затем и небезосновательное опасение, что при этой системе на судейском кресле прочно водворяется профессиональная сухость и рутина, часто неразлучные с постоянным применением карательных законов. В замкнутом должностном суде легко приучаются смотреть на людей и их деяния только как на механические объекты легального воздействия, и эта односторонность не находит себе противовеса в свежем притоке непредубежденных взглядов и простого житейского здравого смысла. Вот почему хотя все суждения наши свободны и определяются только стремлением к истине, но ради сбережения труда и времени не представляется, казалось бы, надобности включать в программу их общий вопрос о необходимости и полезности общественного участия в отправлении уголовного правосудия. Если он и не предрешен для нас бесповоротно, то все-таки настолько разъяснен и исчерпан и в теории, и на практике, что нечего и ждать каких-либо новых или неизвестных аргументов против всеми, по-видимому, разделяемого положительного его решения».