Геогрий Чернявский - Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой половины XX века

Мы столь подробно остановились на встречах Николаевского со Сталиным не только потому, что его собеседнику предстояло стать могущественным советским диктатором. Л. Кристоф, многократно встречавшийся с Николаевским в последние годы его жизни, пишет в своем очерке, что «косвенно пути Бориса Ивановича пересеклись с путями Сталина более значительно, чем непосредственно показывают эти встречи с глазу на глаз. Тень сталинских операций оказала глубокое влияние не только на его девятимесячное пребывание в Баку, но и на все его отношение к большевизму и позже к Советскому Союзу. Надо подчеркнуть, что его отношение к большевикам не выкристаллизовалось моментально или даже за те месяцы 1906–1907 годов, когда он перешел к меньшевикам. Напротив, это был медленный процесс… В России мысль о полном расколе партийной организации встречала значительно более долгое сопротивление, даже в тех центрах, где доминировали идеи Ленина» [106] Kristof L.K.D. B.I. Nicolaevsky: The Formative Years. P. 24–25. .

Николаевский действительно стремился к восстановлению партийного единства, хотя, перейдя в меньшевистскую группу, не менял более своих умеренных убеждений и в принципиальных вопросах не шел на компромиссы с большевиками.

Отбыв ссылку, Николаевский в сентябре 1913 г. посетил мать и других родных в Уфе, побывал в Самаре, где, в частности, принял участие в нелегальном собрании социал-демократической группы Трубочного завода, на котором убеждал собравшихся в преимуществах меньшевистской тактики, пропагандировавшейся в то время петербургской «Новой рабочей газетой» [107] Попов Ф.Г. Летопись революционных событий в Самарской губернии. С. 338. . Затем он возвратился в Петербург и продолжил работу в качестве «сведущего лица» (так называли образованных помощников думских социал-демократических депутатов, которые писали тексты выступлений, запросов и просто давали компетентные советы касательно политического поведения). Одновременно Николаевский сотрудничал в разнообразных периодических изданиях, главным образом меньшевистского характера, прежде всего в газете «Луч», причем стал секретарем редакции этой газеты.

В 1913–1914 гг. Николаевский принял активное участие в кампании торгово-промышленных служащих Петербурга, для которых социал-демократы разработали программу создания комиссии по выработке правил о рабочем времени на основании существовавшего законодательства. По этому вопросу он опубликовал несколько статей в меньшевистской прессе под псевдонимом Иванов [108] МР, box 38, folder 2. . Огромная публицистическая деятельность Николаевского до 1917 г. в целом не отражена ни в библиографическом указателе, составленном А.М. Бургиной (она только смогла перечислись свыше 30 газет и журналов, в которых он печатался [109] Bourgina A.M. The Writings of B.I. Nicolaevsky: A Selected Bibliography // Revolution and Politics in Russia. P. 323 (этот перечень был составлен самим Николаевским в 1940 г., сразу после прибытия в Нью-Йорк, и Бургина его просто воспроизвела). ), ни в других аналогичных изданиях [110] См., например: Крылов В.В. Живая энциклопедия революционного и освободительного движения // Библиография. 1992. № 5–6. С. 121–137. . Можно предполагать, что публикации Николаевского тех лет исчислялись сотнями.

Николаевского собирались направить на очередной конгресс II Интернационала, который намечался в 1914 г., но не состоялся из-за начала мировой войны. В связи с предполагавшимся конгрессом в мае – июне того года он совершил агитационную поездку в Поволжье и на Урал, побывал в Нижнем Новгороде, Самаре, Саратове, Уфе, становясь, таким образом, все более известным социалистическим деятелем. В Петербурге в это время он жил в квартире Ф.И. Дана, где ему отвели отдельную комнату [111] МР, box 38, folder 3. .

В начале Первой мировой войны Николаевский вновь был арестован и сослан, на этот раз гораздо дальше – в Енисейскую губернию. Этапное путешествие было долгим, продолжалось около пяти месяцев. Этап побывал в пересыльных тюрьмах Екатеринбурга, Омска, Красноярска. Из Красноярска путь продолжался частично пешком, частично на подводах, несмотря на суровые морозы в 30–35 градусов. Но Борис был еще молод, здоров и силен. Он ощущал происходившее как новое жизненное приключение, важный опыт, который следовало воспринимать как должный результат его деятельности. На много лет сохранились впечатления от суровой природы Восточной Сибири: «Я помню, как ехали Ангарой; высокая, высокая скала, скалистый берег, и весь берег этот – скала, и падал ручей, и он замерз, и всеми цветами радуги отливался на солнце. Красиво было, дико! И там наверху было какое-то дерево, кедрач, кажется, и сидел на нем косач [112] Косач – тетерев, крупная птица, обитающая в лесах Евразии. с таким хвостом!» [113] МР, box 38, folder 4.

Многие из его товарищей по этому нелегкому путешествию отморозили руки или ноги. Борис Иванович существенно не пострадал. Вначале он получил назначение в село Климено, где, верный своим интересам, почти тотчас же занялся доступными изысканиями. Он обнаружил стоянку каменного века, начал ее раскопки, отыскал костяной нож и обсидиановый топор [114] Обсидиан – вулканическое стекло в расплавленных горных породах, прошедшее через быстрое охлаждение. Его находят в горах Сибири, Средней Азии и других регионах. Из обсидиана древние люди изготовляли орудия труда, оружие и украшения. . И то и другое он в ссылке использовал по практическому назначению (топор служил у него пресс-папье). Но после возвращения из ссылки, вновь побывав в Самаре, Николаевский передал эти экспонаты в местный исторический музей.

С удовольствием поглощая домашние лепешки, которые получал от матери, Николаевский и здесь продолжал обрабатывать свои этнографические исследования Русского Севера и посылать их в Архангельск. Все эти его статьи и очерки были вскоре изданы Обществом изучения Севера в трех объемистых книгах, являвшихся первыми значительными (по крайней мере, по объему) публикациями будущего плодовитого ученого.

Иногда удавалось на телеге или санях, получив разрешение местного начальства, выезжать в другие поселения ссыльных, где Николаевский встречался с находившимися сравнительно неподалеку от него также сосланными меньшевиками, в числе которых были Ф.И. Дан, грузинский меньшевистский лидер И.Г. Церетели, совершавший переход от большевизма к меньшевизму B.C. Войтинский, историк H.A. Рожков, остававшийся еще большевиком, но постепенно под влиянием и местной обстановки, и идейного воздействия товарищей по ссылке освобождавшийся от «ленинских чар», и другие образованные и преданные своим идеям люди. Вся эта группа образовала кружок так называемых иркутских циммервальдовцев. Когда взаимные визиты не получались, участники этой группы общались при помощи подробных деловых писем.