Сергей Романюк - Русский Лондон

Его пригласил принц-регент, казак присутствовал на обеде у лорд-мэра, где, по наблюдению корреспондента газеты «Morning Chronicle», «к счастью для самого и элегантного собравшегося общества, он пил умеренно».

Матвея Платова встречали огромные толпы народа, которые, по выражению «Московских ведомостей», «громко изъявляли ему свое уважение». Город Лондон преподнес ему саблю в драгоценной оправе, Оксфордский университет наградил докторским дипломом, принц-регент преподнес ему свой портрет, украшенный драгоценностями, а в ответ Платов подарил принцу-регенту своего ветерана-коня, бывшего с ним во всех походах и который был с ним в Лондоне. Живописец сэр Томас Лоуренс написал портрет атамана Платова, который приезжал к нему в студию, находившуюся на 67, Russel Square (№ 67 на Рассел-сквер; дом этот снесен).

Платов вывез из этого путешествия своеобразный «сувенир» – молоденькую англичанку. Рассказ об этом передает П. А. Вяземский: «Кто-то, помнится Денис Давыдов, выразил ему свое удивление, что, не зная по-английски, сделал он подобный выбор. "Я скажу тебе, братец, – отвечал он, – это совсем не для хфизики , а больше для морали . Она добрейшая душа, и девка благонравная; а к тому же такая белая и дородная, что ни дать ни взять ярославская баба"».

Вообще старый казак приехал в Россию настоящим англоманом. По воспоминаниям посетившего его английского офицера, ехавшего из Индии через Дон в Великобританию, «атаман, казалось, с удовольствием подражал англичанам даже и в привычке обедать поздно вечером и в манере сервировки стола… [За столом Платов] произнес тост и от себя: "Вся Британская нация – мои друзья и настоящие друзья России"».

Посещение Александром Англии легло в основу сказки Лескова «Левша»: искусный мастер был с императором за границей, когда атаман Платов показал Александру подпись русского мастера на пистолете, которым он восхищался как произведением английского оружейного искусства. В ответ мастер Левша подковывает блоху, которая, правда, после этого перестала прыгать…

Александр и принц-регент (будущий король Георг IV) не чувствовали симпатии друг к другу, принц завидовал военной славе своего гостя, а встречи Александра с оппозицией, его откровенное пренебрежение принятыми правилами отнюдь не способствовали установлению хороших отношений между ними. Александр хотел представить себя в глазах Европы, только что освободившейся от невиданного еще тирана, самым справедливым, самым доступным, самым либеральным из всех монархов. Отсюда и его заигрывания с оппозицией, отсюда и его намеки на введение конституции и оппозиции.

Как еще отмечали многие современники, Александр поддался влиянию сестры, невзлюбившей принца-регента. Некоторые говорили, что он находится под ее башмаком; по-английски это звучит еще более выразительно: «под управлением нижней юбки» – under petticoat government. Александр вел себя по отношению к принцу-регенту Георгу совершенно непозволительно даже с точки зрения обычного этикета: он постоянно опаздывал на встречи: так, например, на обеде в Гилдхолле сотни гостей дожидались его более часа. Он явно не обращал на него внимания. Так, опоздав на прием, данный принцем-регентом (Георгом), Александр бестактно извинился тем, что встречался с лордом Греем, лидером оппозиции, а в другой раз, разговаривая с Георгом, он увидел лорда Грея и тут же прервал разговор, бросил собеседника и подошел к Грею.

Александр и его сестра, не особенно скрываясь, вмешивались в матримониальные дела королевской семьи, что совсем не способствовало установлению нормальных отношений. Как писал Меттерних австрийскому императору, принц-регент сказал ему: «Если бы ваш император прибыл к нам, то Англия бы увидела настоящего монарха, а теперь она вынуждена удовлетворяться зрелищем северного варвара». Но не только принц-регент был настроен против Александра, но и члены правительства весьма отрицательно отзывались о нем.

Александр бестактным поведением умудрился совершенно испортить отношения с королевским двором и даже способствовал сближению его с оппозицией. А в конце концов он достиг того, что облегчил переговоры о создании коалиции Австрии, Франции и Англии против России, которое и было заключено в следующем, 1815 г.: «В чаду своего величия… Александр ни минуты не подозревал о возможности такого заговора, столь же ловкого, как и нахального, а граф Нессельроде (русский вице-канцлер), очевидно, благодушно прозевал все это дело, как низкопоклонный царедворец и бездарный дипломат» [35] Николай Михайлович. Переписка императора Александра I с сестрой великой княгиней Екатериной Павловной. Спб., 1910. С. XI. .

Непрерывная череда приемов, балов, визитов и различного рода увеселений (по словам жены Нессельроде, «великолепные непрекращающиеся обеды совсем лишили меня способности соображать, и я чувствую полную пустоту в голове») отнюдь не способствовали серьезным переговорам с членами британского правительства.

В понедельник 27 июня 1814 г. Александр отправился на корабле из Дувра на континент, где он и высадился в Остенде.

Неожиданно для себя и для всей Российской империи царем после смерти Александра I стал его младший брат Николай. Будучи третьим по старшинству после Александра I и Константина Павловича, он не готовился к роли императора, верховного самодержца, повелителя миллионов подданных. Получил он обычное для Романовых воспитание и образование, и интересно отметить, что до семи лет нянюшкой у него была шотландка, дочь лепного мастера, приглашенного императрицей Екатериной в Россию. Звали ее Евгенией Васильевной Лайон, Николай ее обожал, называл «няней-львицей» (lion – лев), а она привязалась к нему необыкновенно. Воспитателем его император Павел предполагал назначить не кого иного, как графа Семена Романовича Воронцова (долголетнего посла в Великобритании), но назначение это не состоялось.

Александр I вознамерился было обучать младших братьев – Николая и Михаила – вместе с простыми смертными, для чего и открыли Лицей, но спохватился и решил, что от этого все-таки надо воздержаться (а то случилось бы, что Пушкин и Николай были бы одноклассниками…). Ему «с первой минуты не нравилось воспитывать своих братьев в общественном заведении» [36] Сб. РИО. СПб., 1896. Т. 98. С.58. , и, как и было обычно в романовской семье, дети получили домашнее образование. Николая обучали известные ученые, специалисты в своей области, но он относился к ним с большим пренебрежением, и единственное, что ему безоговорочно нравилось и в детстве и в зрелом возрасте – воинская муштра. Еще в детстве, только проснувшись, он тут же принимался за военные игры или же, надев гренадерскую шапку и взяв алебарду, направлялся будить брата и заниматься с ним экзерцициями. Он сам, по своей охоте, подражал солдатам и часами стоял в карауле днем, а то и вскакивал посреди ночи, чтобы хоть немного постоять с ружьем на плече…