Сергей Нечаев - Париж Наполеона Бонапарта. Путеводитель

В оправдание версии самоубийства также приводятся некоторые факты.

Государственный советник Реаль впоследствии отмечал, что на столе рядом с телом Пишегрю была найдена книга, которую он сам передавал ему накануне. Это был томик римского философа Сенеки, и он был открыт на странице, где говорилось, что тот, кто готовит заговор, прежде всего не должен бояться смерти. Реаль утверждал, что чтение Сенеки было последнее, что делал Пишегрю перед смертью.

Савари указывает на то, что жандармы, охранявшие камеру Пишегрю, ночью ничего не видели и не слышали, кроме «кашля генерала около полуночи». Часовые под окнами тюрьмы тоже ничего не видели и не слышали. Но все это лишь слова. Гораздо более весомым аргументом в пользу самоубийства выглядят слова того же Реаля, сказанные им первому консулу сразу же после возвращения из тюрьмы Тампль:

– Генерал, мы потеряли лучшее вещественное доказательство против Моро.

Тот же Реаль утверждает, что Наполеон не собирался казнить Пишегрю. Он якобы говорил своему государственному советнику:

– Послушайте, до этой своей ошибки Пишегрю хорошо послужил своей стране. Мне не нужна его кровь. У него еще есть время, пусть он посмотрит на все случившееся как на проигранное сражение. Он не сможет больше находиться во Франции, предложите ему Кайенну. Он знает эту страну, мы может обеспечить ему там хорошее положение.

Сам Наполеон впоследствии писал:

«Меня всегда удивляло, когда мне приписывали убийство Пишегрю: он ничем не выделялся среди других заговорщиков. У меня был суд, чтобы его осудить, и солдаты, чтобы его расстрелять. Никогда в своей жизни я ничего не делал без большой причины. Видели ли меня когда-нибудь проливающим кровь по капризу?»

Логика подобного заявления проста: зачем убивать человека, который и так вскоре должен был взойти на эшафот?

Как все обстояло в точности, никто и никогда уже не узнает. Но, как бы то ни было, смерть генерала Пишегрю в тюрьме Тампль навсегда осталась темной страницей в истории Наполеона, которую, однако, при всем уважении к талантам императора, никак нельзя обходить вниманием. В конце концов, гений – это тоже человек со всеми свойственными человеку слабостями и недостатками, а это не исключает ни заблуждений ума, ни ослепления страстью. В этом смысле Стендаль очень верно замечает:

«По поводу Пишегрю можно сказать следующее. Наполеон основывает все свои оправдания на старинном правиле: “Преступление совершает тот, кому оно полезно”. Но разве у деспотов не бывает необъяснимых причуд?»

В самом сердце Парижа, в его 4-м округе, находятся Аркольский мост (pont d’Arcole), соединяющий остров Сите (Cité) с городской Ратушей (Hôtel de ville) на правом берегу, а также Аркольская улица (rue d’Arcole), идущая от собора Парижской Богоматери до Аркольского моста.

Названия моста и улицы связаны с легендарным подвигом Наполеона, совершенным им в Италии в ноябре 1796 года. Почему легендарным? Потому, что он вошел в легенду, а также потому, что на самом деле ничего подобного Наполеон не совершал.

В то время армия, руководимая молодым генералом Бонапартом, которому было всего двадцать шесть лет и которому еще предстояло взобраться на гору известности, завязла в боях с австрийцами на северо-востоке Италии. Обе стороны несли большие потери, но отступать было нельзя, иначе можно было бы потерять плоды предыдущих побед.

Аркольский мост

В этот момент Наполеон принял решение предпринять рискованный маневр и обойти австрийцев с юга, переправившись через реку Адидже возле Ронко. Наиважнейшим пунктом в этом замысле стал так называемый Аркольский мост через реку Альпоне, преодоление которого позволило бы зайти противнику в тыл.

Первая атака моста, произведенная 15 ноября, оказалась неудачной. Войска дивизии генерала Ожеро были отброшены, но и контратака австрийцев быстро захлебнулась. Сложилась чрезвычайно опасная патовая ситуация: французские и австрийские войска стояли друг против друга, разделенные бурными водами Альпоне.

В этой критической обстановке Наполеону необходимо было чудо. И вот тут-то он якобы и решился на то, что в настоящее время широко известно как подвиг Наполеона на Аркольском мосту.

Подвиг этот достаточно широко освещен в исторической литературе. Вот что, например, рассказывает об этом историк Поль-Мари-Лоран де л’Ардеш:

«В сражении под Арколем случилось, что Наполеон, заметив минутное замешательство своих гренадеров под страшным огнем неприятельских батарей, расположенных на высотах, соскочил с лошади, схватил знамя, кинулся на Аркольский мост, где лежали груды убитых, и вскричал: “Воины, разве вы уже не те храбрецы, что дрались при Лоди? Вперед, за мной!”»

Историк Андре Кастело пишет:

«Наполеон схватил знамя и сумел воткнуть его древко на мосту. Вдохновленные его примером, вперед бросились гренадеры».

Подобные бравурные описания, почти поэмы, можно было бы продолжать и продолжать, но все они похожи друг на друга, как две капли воды. И это неудивительно, ведь историки лично не присутствовали при описываемом ими событии, а излагают его со слов других людей. Недаром говорят, что человек не рождается со знанием, а приобретает его.

Но тогда возникает невольный вопрос: а откуда взялась информация о том, что Наполеон схватил знамя и под ураганной картечью и дождем пуль увлек за собой своих солдат на Аркольский мост?

Заглянем в воспоминания самого Наполеона об Итальянской кампании, написанные им «от третьего лица» (к вопросу, почему он это делал, мы вернемся чуть позже).

Наполеон пишет сам о себе:

«Но когда Арколе устоял против ряда атак, Наполеон решил лично произвести последнее усилие: он схватил знамя, бросился на мост и водрузил его там».

Вот, оказывается, откуда идет информация о том, что Наполеон «схватил знамя, бросился на мост и водрузил его там». Современные специалисты-маркетологи сказали бы, что Наполеон сделал удачный пиаровский ход. Если бы он писал свои воспоминания от первого лица, это выглядело бы как банальная самореклама. Действительно, нескромно и неэффективно писать:

«Я схватил знамя, бросился на мост и водрузил его там». Доверия к таким заявлениям немного. Другое дело, если сообщить нужные сведения не напрямую, а как бы от третьего лица, то есть от «независимого» источника информации. Можно быть уверенным, так сообщение лучше дойдет до адресата. В наше время этот ход широко используют, например, деятели шоу-бизнеса, умышленно провоцирующие слухи с целью привлечения к себе внимания.