Кирилл Резников - Мифы и факты русской истории. От лихолетья Смуты до империи Петра

«Дмитрий» был в отчаянии, он собирался бежать в Польшу, но русские сторонники его удержали. На его счастье годуновская армия занялась расправой над комарицкими мужиками и осадой Рыльска. Все присягнувшие «царевичу» крепости остались ему верны. А иезуиты залечили душевные раны «Дмитрия». Они объяснили, что поражение было наказанием Господа за прегрешение одного из солдат – во время боя он изнасиловал русскую женщину. На самом «царевиче» греха нет, и Проведение ему благоприятствует. Действительно, пребывание в Путивле складывалось для него благоприятно: царская армия безнадежно застряла под Кромами, на сторону «царевича» продолжали переходить города и остроги юга России – Оскол, Воронеж, Валуйки, Белгород, Царёв-Борисов, позже – Елец и Ливны. Церковная анафема и грамоты Бориса, что «царевич» есть расстрига Гришка Отрепьев, были сведены на нет появлением в Путивле чернеца, называвшим себя Григорием Отрепьевым. Был ли он монах Леонид либо второй Отрепьев, остается неизвестным.

В Путивле «Дмитрий» стремился выглядеть в глазах русских истинно православным государем. Он настоял, чтобы чудотворную икону курской Божьей Матери перенесли в Путивль, вышел ей навстречу, заставил обнести ее крестным ходом вокруг города и хранил возле себя. А для иезуитов, он оставался верным католиком, регулярно исповедовался и выполнял католические обряды. Иезуиты принимали эту двуличную игру, умилялись тягой «царевича» к просвещению и восхищались его великими планами, сочинять которые он был мастак. Во время сидения в Путивле у «Дмитрия» сложился свой двор из перешедших на его сторону бояр и князей. Сам самозванец стал именовать себя царём.

Фермопилами войны «Дмитрия» с Годуновым стали Кромы, где 500 донских казаков атамана Корелы (позже их число удвоилось), более трех месяцев противостояли 75-тысячной царской армии. Леонидом Кром был Андрей Корела – «шелудивый маленький человек, покрытый рубцами, родом из Курляндии, и за свою великую храбрость Корела ещё в степи был избран… в атаманы, и он так вел себя в Кромах, что всякий… страшился его имени». Казаки вырыли землянки и норы, где их не достигали пушки, и постоянно делали вылазки, выманивали из московского лагеря молодых дворян – охотников достать их верхом, и из мушкетов и длинных пищалей «каждодневно клали мёртвыми тридцать, пятьдесят, шестьдесят воинов». Годуновцы не знали покоя – казаки «то внезапно нападали на них, то обстреливали, то глумились над ними или обманывали. Да и на гору часто выходила потаскуха в чем мать родила, которая пела поносные песни о московских воеводах… и войско московитов к стыду своему должно было всё это сносить, и стреляли они всегда из своих тяжелых пушек попусту, ибо не причиняли и не могли причинить кому-нибудь вреда; в Кромах между тем беспрестанно трубили в трубы, пили и бражничали».

Перелом наступил внезапно – 13 апреля 1605 г. умер царь Борис. Сын его, 16-летний Феодор, занял отцовский престол, но влияние сохранил Семён Годунов. Он и погубил династию. Ещё царь Борис решил вверить командование войска Петру Басманову. В силу худородства Басманова назначили помощником воеводы главного полка, князя Михаила Катырева-Ростовского. Это соответствовало правилам местничества, и Басманов обижаться не мог. Но приехав в Кромы, он узнал, что Семён Годунов (как позже выяснилось, без ведома Фёдора) прислал роспись, где пост воеводы сторожевого полка передал зятю, князю Андрею Телятевскому. Басманов пал на стол, и «плакал с час, лежа на столе, а встав со стола, являл и бил челом боярам и воеводам всем: «Отец, государи мои, Фёдор Алексеевич [отец Петра] точма был двожды больши деда князь Ондреева… а ныне Семён Годунов выдает меня зятю своему в холопи, князю Ондрею Телятевскому; и я не хочу жив быти, смерть приму лутче тово позору». По этому поводу С. Ф. Платонов заметил, что «через несколько дней Басманов тому позору предпочел измену».

К этому времени установилась тайная переписка воевод царского войска и бояр «двора» самозванца. В центре заговора были братья Голицыны – Василий и Иван, и рязанский дворянин Прокофий Ляпунов. Они обещали признать «Дмитрия» на следующих условиях: православная вера останется незыблемой; «Дмитрий» будет править самодержавно; он не будет жаловать боярского чина иноземцам и назначать их в Думу, но волен принимать на службу ко двору и даст право владеть землёй в России; служилые иноземцы могут строить на русской земле костёлы. Между тем, в царском войске настало «великое смятение», одни держались Борисова сына, другие хотели «царевича». Масла в огонь подлил текст присяги Фёдору. До сих пор, Борис и патриарх Иов называли самозванца расстригой Гришкой Отрепьевым. Теперь, в присяге, говорилось о воре, «который называется князем Дмитрием Углицким». Было от чего задуматься.

Все же большинство присягнуло царю Фёдору. Присягу проводил Басманов. Он хорошо знал настроения в войске и понимал, что побороть их можно лишь пролив большую кровь. В том числе, кровь братьев по матери – князей Голицыных. Признательный Борису, Басманов ненавидел род жены царя – Марии Годуновой, ведь отец ее, Малюта Скуратов, уничтожил его отца и деда. Теперь правили Мария и Семён Годунов. В этом его убедила роспись воевод, составленная Семёном Годуновым. Был нанесен удар по его фамильной чести и по надеждам стать первым среди бояр. Неизбежно начались доверительные беседы Басманова с кузенами. Для Голицыных Пётр Басманов был ключевой фигурой. Молодой, храбрый и красивый – он нравился войску. Участие Басманова и Ляпуновых делало заговор реальным.

Басманов договорился о плане действий с Ляпуновым, тот – с Корелой. 7 мая 1605 г. ляпуновцы подожгли лагерь в нескольких местах, подняли суматоху и захватили наплавной мост между Кромами и лагерем. Казаки Корелы перешли по мосту и вместе с ляпуновцами начали захватывать пушки и вязать преданных царю Фёдору воевод. Басманов зачитал войску грамоту Дмитрия Ивановича, обещавшему всем свои милости. Ляпуновцы призывали целовать ему крест. Многие отказывались. Разногласия выясняли плетками и кулаками, крови ещё не было. Успех заговора был частичный – на сторону самозванца перешли рязанцы и туляки, а новгородцы, псковичи и нижегородцы предпочли уйти из лагеря и направились к Москве. Не удалось перевязать и воевод – большинство из них бежали в Москву. Князь Василий Голицын, приказавший связать себя на случай провала заговора, оправился и известил о случившемся столичных бояр. Он же написал воеводам Орла и Тулы, чтобы сдали города «законному» государю.

На пятый день после событий в Кромах в Путивль приехал Иван Голицын со многими дворянами – клясться в верности. «Дмитрий» его обласкал и послал в Кромы князя Лыкова приводить к присяге полки. «Дмитрий» решил избавиться от столь большой армии. Он приказал распустить на отдых дворян имевших земли «по эту сторону от Москвы», т. е. южнее Москвы, ведь северяне сами покинули Кромы, не признав самозванца. Оставшиеся войска «Дмитрий» направил в Орёл, а потом в Тулу. По пути к «Дмитрию» присоединился Басманов, ставший его преданным приближенным. Везде самозванца приветствовали толпы народа. Из окрестностей Тулы «Дмитрий» отправил в Москву гонцов – Гаврилу Пушкина [54] Предка А. С. Пушкина. и Никиту Плещёева, с грамотой с требованием покорности москвичей. В то же время попытки войск самозванца продвинуться к Серпухову, были отбиты кремлевскими стрельцами, посланными на переправы Оки Фёдором Годуновым.