Николай Анциферов - Душа Петербурга (сборник)

Будучи краеведом, автор предлагает читателю маршруты литературных прогулок: первой – по сохранившимся уголкам старого города, запечатленным писателем в его произведениях; второй – «прохождение по следам героев Достоевского», в частности, действующих лиц «Преступления и наказания». Дома, в которых жили Родион Раскольников, Сонечка Мармеладова и другие персонажи романа, можно определить с достаточной степенью вероятности по косвенным признакам, которые приводит писатель на страницах своей книги. И Анциферов, словно заправский сыщик, «вычисляет» эти дома и делится с нами результатами своих поисков…

По «экскурсионному» принципу построено и исследование «Быль и миф Петербурга».

В первой части этой книги автор проводит читателя по местам, с которых начиналась будущая столица. Вспомнив историю создания города и обозрев с вышки Исаакиевского собора районы, занятые первыми сооружениями Петровской эпохи, мы затем подробно знакомимся с Петропавловской крепостью и Петроградским островом (во времена Петра Великого он назывался Городским, до 1914 года – Петербургским островом).

Вторая часть, названная «Миф о „строителе чудотворном”», – это экскурсия, посвященная пушкинскому «Медному Всаднику», в котором преломляется петербургская легенда, наделившая Петра I чертами основателя города в античном аспекте. Для самого же Анциферова памятник императору – genius loci [1] Genius loci – гений места, дух-хранитель (покровитель)в римской мифологии. (гений места) Петербурга, воплощение духа-покровителя Северной Пальмиры.

Издание трех книг по времени совпало с радостными событиями в семье Анциферовых: в 1921 году появился на свет их сын Сергей, а в 1924-м – дочь Таня. А потом настали тяжелые времена…

После ликвидации экскурсионного института в 1924 году Николай Павлович стал научным сотрудником Петроградского отделения Центрального бюро краеведения (ЦКБ); по поручению этой организации не раз выезжал в разные города России для ознакомления с тамошней краеведческой работой. «От судьбы краеведческого движения зависит многое <���…> в судьбе нашей культуры», – писал он.

Но уже с середины 1920-х годов историко-культурное направление в краеведении стало вытесняться производственным: внедрялось механистическое изучение города в виде набора достопримечательностей; город вообще исследовался только в соответствии с потребностями социалистического строительства. По всей стране начались гонения на видных краеведов.

Весной 1929 года Анциферов был арестован по делу религиозно-философского кружка «Воскресенье», созданного в 1917 году А. А. Мейером. Участники кружка верили в возможность соединения социализма с христианством, а им инкриминировалось «воскресение старого режима». И хотя Николай Павлович уже давно отошел от «Воскресенья», ему вменили в вину былое участие в кружке. Приговор – два года ссылки на Соловки. Тогда же, в 1929-м, умерла от туберкулеза его жена.

Через год – новое следствие. «За идеологические происки на экскурсионном фронте» Анциферову добавили срок и отправили на строительство Беломоро-Балтийского канала.

После освобождения осенью 1933 года Николай Павлович, недолго пробыв в Ленинграде и повидавшись с жившими у родственников детьми, перебрался в Москву, опасаясь нового ареста. Он женился на Софье Александровне Гарелиной, с которой уже давно был знаком по экскурсионной деятельности. Весной 1937 года – снова арест, восемь лет заключения за «контрреволюционную деятельность». Отбыв два года в Уссурийском лагере, Анциферов был освобожден, дело его прекращено.

В 1940–1956 годах он работал в Литературном музее. В 1944-м защитил кандидатскую диссертацию «Проблемы урбанизма в русской художественной литературе (Опыт построения образа города – Петербурга Достоевского – на основе анализа литературных традиций)».

Его сын умер в блокадном Ленинграде. Только в 1948 году Николай Павлович узнал, что его дочь Татьяна, угнанная на работы в Германию, жива, находится в США и работает на радиостанции «Голос Америки».

В 1946 году была издана книга Анциферова «Пригороды Ленинграда: города Пушкин, Павловск и Петродворец». В 1950-м опубликованы его работы «Москва Пушкина», «Пушкин в Царском Селе», «Петербург Пушкина». При знакомстве с последней, включенной в настоящий сборник, нужно помнить, что это исследование писалось в пору вульгарно-социологического подхода к литературе и специально к 150-летнему юбилею поэта. И потому в «Петербурге Пушкина», при всех его достоинствах, уже нет той свободы творческой мысли, которая присуща «Душе Петербурга».

Только в 1992 году увидела свет книга воспоминаний Анциферова «Из дум о былом», охватывающих конец XIX-го – первую треть ХХ века.

Николай Павлович Анциферов скончался в Москве 2 сентября 1958 года.

В 1989 году в Ленинграде впервые состоялись Анциферовские чтения. После перерыва они были возрождены под эгидой Санкт-Петербургского союза краеведов в 2008 году. В 1995-м учреждена Анциферовская премия за лучшие современные работы по истории города.

Прав ли Паскаль? Можно ли смотреть на историю человечества, как на историю человека, который был всегда и учился беспрестанно? Есть ли история – биография рода человеческого? Этот взгляд предполагает такое единство рода и такую цельность, какими обладает только личность. Присуще ли это процессу развития человечества? Как бы ни был велик материал, дающий возможность широко пользоваться обобщениями и усматривать в истории ряд повторяющихся процессов, все же совокупность этих процессов создает неповторяемое единство, да и каждый из этих процессов можно назвать повторяющимся только в самых общих чертах. Вместе с Паскалем можем и мы рассматривать историю человечества как индивидуальный целостный и единый процесс, а род человеческий (genus humanum) как живой организм. Человечество, с этой точки зрения, представляет собою таким образом из начала существующее целое, все элементы которого способны существовать только в системе этого целого. Так, сердце, мозг, глаза человека могут быть действенны только в живом человеке. Каждый элемент организма может представлять собою также организм, но только в связи со своим целым; бытие его получает полноту своего значения. К ясному восприятию органичности рода человеческого можно прийти только путем постижения органичности составляющих его частей. Каждый культурно-исторический организм представляет собою весьма сложный комплекс культурных образований, находящихся во взаимной зависимости друг от друга, столь тесной, что какое-либо изменение в одном из них влечет за собою изменение во всем организме. Ип. Тэн, характеризуя культуру зарождающегося абсолютизма во Франции, стремится установить общие черты среди столь чуждых явлений, как меркантилистическая политика Кольбера [3] Кольбер Жан Батист (1619–1683) – французский экономист и государственный деятель, сторонник меркантилизма, жесткой налоговой политики. , стихосложение Буало [4] Буало – Буало-Депрео Никола (1636–1711) – французский поэт и критик. , богословская концепция Боссюэ [5] Боссюэ – Боссюэ Жак Бенинь (1627–1704) – французский оратор и писатель, епископ, один из главных идеологов католицизма. «Града Божьего» и стриженые аллеи Версаля. Одним словом, Тэн стремится найти стиль, присущий всем явлениям культурно-исторического типа данной эпохи. А мысля культуру данной эпохи как нечто органическое, как бы живое, можно сказать: найти genius aevi, «дух века».