Владимир Дацышен - Очерки истории Монголии в XIX – первой четверти ХХ вв

Уже в начале ХХ в. значительным было китайское присутствие и в Северной Монголии. Полковник В.Ф. Новицкий, исследовавший северные районы Халхи, писал о китайском земледелии: «Порядок пользования землей в Монголии определяется китайским Уложением 1845 года… Уложение, разнообразными и стеснительными узаконениями, всячески затрудняет приобретение чужестранцами земельных участков в Монголии, а также арендование таковых… несмотря на это, земледелие, преимущественно китайское, постепенно разрастается в Кентейских горах и в настоящее время во многих местах по течению рр. Иро, Баин-гола и Хаара-гола можно встретить китайские хутора, окруженные обширнейшими пастбищами. Эти китайские земледельцы, это – те колонисты, которые получили здесь земельные участки до 1845 года и за которыми их права на землю были закреплены упомянутым Уложением, но с тем, чтобы площадь этих земледельческих колоний не увеличивалась. Однако вследствие сильно развитого в Китае взяточничества, а также неудержимого стремления китайцев к земле, площадь китайских пашен постепенно расширяется» 108.

В самые отдаленные от Пекина районы Монголии китайская экспансия продвигалась отчасти посредством «военных поселений». Например, еще в конце XIX в. зеленознаменные солдаты, в число которых набирались проживавшие во внутренних районах Китая вольнонаемные ханьцы, были отправлены в Кобдо для занятия земледелием. Способствовало китайской колонизации монгольских земель и русское освоение приграничных районов Цинской империи. Тысячи рабочих были завезены в Баргу с началом строительства КВЖД. В меньших масштабах то же происходило и в Халхе. Военный исследователь В.Ф. Новицкий писал: «при впадении в р. Иро ручья Борал находятся золотые прииска, разрабатываемые русским акционерным обществом «Монголор». Прииска привлекают к себе значительное количество пришлого люда, как русского, так и китайского… русские и китайские рабочие живут совершенно обособленно, причем китайцы составляют и более трудолюбивый, и более постоянный элемент приискового населения» 109.

Большие китайские поселения в начале ХХ в. имелись при ставках князей и ханов, а также рядом с монастырями в Северной Монголии. Полковник В.Ф. Новицкий, посетивший ставку Цецен-хана в начале ХХ в., написал: «Несколько в стороне от хошунного управления имеется большой китайский квартал, составляющей торговую часть этого своеобразного степного города» 110. Активно китайские мастеровые привлекались к строительству монастырей в разных районах Монголии. Разведчик Усинского пограничного начальника в начале 1911 г. писал: «Перехожу к описанию жизни в Уланкоме. На степи, на правой стороне, по течению небольшой речушки раскинулась «хуря», и около нее китайские постройки, еще далее русские. В правильном четырехугольнике, обнесенном глиняной стеной до трех аршин высотой и с воротами на все четыре стороны, разбиты маленькие келейки монахов лам. В самом центре «хуре» – «Дуган» /кумирня/, по бокам кумирни возводятся в настоящее время китайскими мастерами две кумирни из кирпича… Мастера приглашены еще в прошлом году найоном хошуна Ван из Пекина» 111.

Картина китайского присутствия в Цинской столице Внешней Монголии накануне Синьхайской революции дана в донесении разведчика Усинского пограничного начальника «Поездка в Улясутай» в августе 1911 г. В документе говорилось: «Улясутай стоит среди больших гор… дома в городе китайские фанзы-мазанки, с бумажными окнами и потолками, ограда – частокол из лиственничного не толстого леса, улица узкая, торговцев около 50 фирм, из [которых] 10 крупные, остальные мелкие, около 20 мастерских, скорняки, портные, шубники, серебряники, кузнецы и столяры. Китайцы ведут крупную торговлю – большие запасы чая, черного и зеленого, талембы, табаку и проч. монголо-саетских товаров – указывают это, русских торговцев в Улясутае немного… торбаганьи шкурки в Россию идут, остальное шкурье в Китай, в настоящее время я видел у торговцев китайцев лисиц около 6 тысяч штук, но это говорят остатки, на самом деле их бывает много больше… из Китая идет чай, табак, талимба, мука пшеничная, рис, шелковые ткани, ханшин… Китайских товаров продается в Улясутае на несколько миллионов рублей, а русских едва ли и на один миллион… На запад от города, невдалеке от него видны поля и огороды, сеют овес, из овощей же капусту, земледелие развито очень слабо, да кажется и нельзя его развить – нет удобных мест для посева и кроме овса и ячменя едва ли какой хлеб дозреет – убьют ранние морозы» 112.

В работе офицер штаба Иркутского военного округа в 1911 г. было зафиксировано: «В окрестностях Урги имеется пока только несколько мелких поселков, основанных китайцами-рабочими на золотых приисках… В конце минувшего 1910 года состоялся Высочайший указ, которым отменяется старый закон, воспрещавший китайцам селиться в пределах Сев. Монголии, и таким образом последняя отныне открыта для китайской колонизации; приняты меры для сближения китайцев с монголами» 113.

Китайская колонизация монгольских земель усилилась после окончания Русско-японской войны. Эти процессы стимулировались и направлялись властями Цинской империи. В обобщающей работе по истории Монголии утверждается: «В первом десятилетии ХХ в. цинское правительство, поддерживая колонизаторские устремления китайских ростовщиков… провело ряд экстренных мер по завершению полной колонизации Внешней Монголии. Особое бюро по переселенческим делам Монголии, учрежденное в 1906 г. в Пекине, провело в 1909 г. перепись населения, скота и земель Внешней Монголии, учло пахотные земли, наметило «план колонизации» и составило проект соглашения с монгольскими князьями. Соглашение и план подписали хошунные дзасаки Внешней Монголии: Зоригту-хан, Ноинт-вани др., специально вызванные для этого в Пекин. По соглашению, подписанному ими, в се земли, пригодные для земледелия, отчуждались в фонд цинского правительства, с условием уплаты 50% стоимости земли хошунным дзасакам. После утверждения «плана колонизации» торгово-ростовщические фирмы захватывали земли за долги, использовали их под пашни, огороды и пастбища…» 114. Исследователь С.Л. Кузьмин продолжает: «Выполняя эти решения, Саньдо учредил в Их-хурэ Бюро по колонизации халхаских земель китайцами» 115.

Таким образом, основным направлением «Новой политики» в Китае стало создание нового национального государства, формирование в империи новой нации буржуазного типа. Основу этой нации должны были составить китайцы-ханьцы, что создавало потенциальную угрозу для сохранения монгольского этноса. Кроме того, буржуазные реформы и меры по укреплению государства ухудшали социально-экономическое положение монгольского населения Цинской империи.