Григорий Арш - Россия и борьба Греции за освобождение. От Екатерины II до Николая I. Очерки

Во время своего пребывания в Италии накануне Архипелагской экспедиции, А. Г. Орлов установил связи и с другим влиятельным лицом Пелопоннеса – Панайотисом Бенакисом. Его сын Либерал Бенаки, поступивший после поражения Пелопоннесского восстания на российскую службу, свидетельствует:

«В 1768 году, когда Российская империя находилась в войне с Отоманской Портою, его отец Панайоти Бенаки, бывши первый примат в Морее и имея там великую власть, приглашен был начальниками российского флота способствовать в пользу православной державы; и так как вера руководствовала правилами покойника [30] Панайотис Бенакис умер, предположительно, в 1771 г. , то он и склонился с великим усердием вместе со своими соотечественниками, предавшимися и принявшими оружие под начальствами помянутых начальников, которые в 1770 году пристали в Морею» [31] АВПРИ. Ф. Внутренние коллежские дела. Оп. 2/6. 1797–1798. Д. 1685. Л. 19. . К сожалению, подробности этих контактов, предваривших совместные русско-греческие операции в Пелопоннесе, неизвестны.

Важным элементом подготовки похода русского флота в Средиземное море была отправка в балканские страны специальных эмиссаров для установления прямых конактов с теми силами, которые боролись против османской власти.

29 января (9 февраля) 1769 г. Екатерина II написала рескрипт на имя А. Г. Орлова, предполагаемого руководителя средиземноморской экспедиции. Согласно этому рескрипту, в Грецию направлялся «к начальникам, тамошнему Буковалу и маинскому Мавро-Михайле, венецианский грек Иван Иванов, сын Петушин. Он избран в сию посылку по неоднократной его в той стороне бывалости, а особливо потому, что он пред несколькими годами привез ко двору нашему от сих начальников письма, в коих они и тогда уже представляли готовность свою к услугам Империи нашей. С сих писем следуют здесь переводы, вместе с копиею посланного ныне к Буковалу и Мавро-Михайле от имени нашего действительного тайного советника графа Панина. Упоминаемые от него знаки состоят в двух золотых медалях. На проезд дано Петушину двести червонных» [32] Рескрипты и письма императрицы Екатерины II на имя графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского // Сборник Русского исторического общества. СПб., 1867. Т. 1. С. 4–5. .

В упоминаемом здесь письме Н. И. Панина Г. Мавромихалису от 22 января (2 февраля) 1769 г. [33] См.: Сафонов С. Указ. соч. С. 206. говорилось, что война России с Турцией «представляет удобнейший случай всем православным народам Эллады оказать великие услуги церкви Христовой, а с тем вместе, с одной стороны, заслужить и приобресть наивящия милости, могущественную защиту и покровительство Ея Императорского Величества, а с другой, освободить себя навсегда от ига порабощения; и что братское и христианское соединение всех вообще храбрых и мужественных единоземцев их и совокупное возстание для преследования врага вне и внутри его пределов обещает верный успех».

В заключение в письме сообщалось, что доставит его Мавромихалису нарочный. Очевидно, речь шла о том самом «венецианском греке Иване Иванове, сыне Петушине», о котором упоминала в своем рескрипте Екатерина II. Об этом «венецианском греке» «с таким чисто русским именем и фамилией», по замечанию Е. В. Тарле, сведения весьма скупы.

До рескрипта Екатерины II 1769 г. мы нашли упоминание о нем лишь в одном документе 1766 г., обнаруженном в делах Коллегии иностранных дел. Документ имеет заголовок: «Грек Иван Иванов сын Петушин в 1766 году приехал сюда с некоторыми секретными письмами, откуда и от ково, и что в то время с ним сделано». Из этого дела явствует, что каких-либо данных о том, откуда и от кого и с какими секретными письмами приехал в Петербург Петушин, в Коллегии иностранных дел не получили, а известно о нем стало потому, что Н. И. Панин приказал выдать ему паспорт для выезда за границу, что и было сделано 22 августа (2 сентября) 1766 г. [34] АВПРИ. Ф. Внутренние коллежские дела. Оп. 2/6. 1737–1773. Д. 5643. Л. 175. Возможно, что в указанных документах под видом «Петушина» фигурирует Палатино.

18 февраля (1 марта) 1770 г. к порту Витуло (Итило) в Мани подошла российская эскадра под командованием Г. А. Спиридова. После семимесячного похода вокруг Европы из 15 кораблей, вышедших из Кронштадта, до берегов Греции дошло пять, в том числе три линейных корабля, на борту которых находилось в общей сложности около 2 тыс. 500 человек. Остальные корабли были повреждены или отстали [35] Головачев В. Ф. Чесма: экспедиция русского флота в Архипелаг и Чесменское сражение. М.; Л., 1944. С. 14, 28. .

Появление русских сил в водах, а затем и на суше Греции стало здесь сигналом к освободительному восстанию. Началась та эпоха греческой истории (1770–1774 гг.), которая в современной греческой историографии получила название «орловщина» (Ορλωφικά). Полное освещение этой темы выходит за рамки данного очерка. Мы лишь кратко коснемся хода событий в Пелопоннесе и их последствий для судеб Греции [36] О совместных с греческими повстанцами операциях русских сил в Пелопоннесе см.: Соловьев С. М. Указ. соч. С. 359–362; Тарле Е. В. Указ соч. С. 34–39. .

Неизвестно, смогли ли маньяты провести те подготовительные мероприятия к прибытию русского флота, о которых просил их А. Г. Орлов. Но есть сведения, что определенные приготовления в Морее к прибытию русских кораблей все же проводились.

Так, в записках одного из командиров русской эскадры говорится о некоем Заиме [представитель богатой землевладельческой семьи Пелопоннеса. – Г. А. ], «приготовившем собственными средствами огромные запасы сухарей и другой провизии, так что этого было достаточно для продовольствования всей экспедиции в продолжении нескольких месяцев» [37] Собственноручный журнал капитан-командира (впоследствии адмирала) С. К. Грейга // Морской сборник. СПб., 1849. Т. II. № 10. С. 655. .

В Петербурге же, еще до прибытия российской эскадры в Грецию, было получено известие, что жители Пелопоннеса готовы, в случае поддержки со стороны России, подняться на восстание против османского ига. Эта готовность была выражена в обращении военных предводителей Пелопоннеса к Екатерине II от 6 (17) января 1769 г. Среди подписавших это обращение были Г. Мавромихалис и другие капитаны Мани [38] См.: Копия прошения греческого народа к императрице Екатерине II от 6 января 1769 года // РИО. СПб., 1868. Т. 2. С. 284–286. Оригинал документа на лат. яз. вместе с переводом хранится в: АВПРИ. Ф. Сношения России с Турцией. Оп. 89/8. 1769. Д. 91. Л. 1–6. .

Маньяты, как уже говорилось, встретили появление российской эскадры, несмотря на ее малочисленность, с большим энтузиазмом. Из греческих добровольцев были сформированы два легиона: западный и восточный. Правда, количество их было значительно меньшим, чем предполагали российские эмиссары, а малочисленность русских солдат, высадившихся в Греции, вызвала разочарование у греков: западный легион, которым командовал майор князь П. В. Долгоруков, состоял из 200 греков и 12 русских солдат, а восточный, под командованием капитана Баркова, – из 1200 греков и 20 русских. В формировании их активное участие принял Панайотис Бенакис. Несмотря на малочисленность греко-русских сил, в марте 1770 г. они смогли освободить почти весь юг Пелопоннеса, а 10 (21) апреля 1770 г. объединенным силам западного легиона и морского отряда под командованием бригадира И. А. Ганнибала, деда А. С. Пушкина, удалось овладеть крепостью Наварин. Начавшись в Пелопоннесе, восстание вскоре распространилось и на области материковой Греции: Акарнанию, Эпир, Фессалию, Аттику и докатилось до отдаленного острова Крит [39] Ιστορία του Ελληνικού Έθνους. Αθήναι, 1975. Τ. 11. Σ. 64–76. .