Андрей Васильченко - Зондеркоманда Х. Колдовской проект Гиммлера

Полную противоположность (по Зебальдту) «почвенническим» материнским культам являло «фаллическое» иудео-христианство, которое было полностью лишено «почитания природы» и «обожествления тайны рождения». Зебальдт предположил, что по мере того, как христианство набирало силу, «материнские мистерии» вытеснялись на сервер, где их даже во времена Средневековья продолжали придерживаться «нордические германцы» и кельты. Он писал: «Только на Севере кельто-германские народы сохранили остатки этой веры, которая предполагает неискаженный взгляд на материнство и материнские мистерии». Далее следовало дословное воспроизведение идей Станислава Пшибышеского, которые были изложены им в работе «Познание зла». На основании этого Зебальдт приходил к выводу, что «почвеннический народ» продолжал чтить своих «богов Земли», в честь которых справлял «священные праздники». Шабаши ведьм трактовались им исключительно в рамках этих праздников, однако несколько иначе, чем это делал польский литератор. Зебальдт предпочитал видеть в них «германское священнодействие», которое являлось отзвуком некогда существовавшего германского матриархального культа размножения или сексуального культа. Он писал: «Средневековые празднества, проводимые на горках и холмах, являлись не чем иным, как отголосками истинно германской материнской мистерии и мистерии соития, что было протестом против метафизического, выходящего за рамки людского понимания патриархального христианства». Зебальдт предполагал, что превалирование женщин на шабашах было вызвано их (шабашей) «изначальной женской сутью». Позже находящаяся под мужским контролем христианская церковь «персонифицировала подавляемую женскую сексуальность» в фигуре дьявола. В итоге делался вывод о том, что церковь (в первую очередь католическая) решила унизить «языческую женщину», провозгласив ее «проклятой слугой нечистого», то есть приравнивание «гордых германских дев-прорицательниц» к злым ведьмам было символическим оскорблением. В данном случае шабаши ведьм стилизовались под акты протеста, которые позволяли себе языческие женщины. Это протест был направлен против «мужской» христианской мистики, а также был «актом мести ориентализму, который растоптал германскую суть народа».

Станислав Пшибышеский

Зебальдт полагал, что развивал своими построениями давнюю традицию «сексуально-магического антиклерикального сопротивления», которое началось с гностических сект поздней Античности, продолжено в Средневековье ересью катаров и шабашами ведьм. При этом он подчеркивал, что «наивные природные культы» сексуально-магического язычества со временем скатились до уровня ритуальных собраний, которые всего лишь маскировались под «мистику», а затем выродились в «восторженные оргии», которые были банальным развратом. В описаниях одержимых сексом женщин Зебальдт предпочитал опираться на описания, которые приводились у Станислава Пшибышеского. В рамках данной книги нас в первую очередь должна интересовать комбинация пресловутой сексуальной магии и расистских идей. Зебальдт провозглашал католических священников «вырожденцами» именно по причине того, что они были полной противоположностью ведьмам, которые проводили «половые мистерии соития». В этом тезисе приоритет должны были иметь не половые отношения как таковые, а исключительно германские сексуальные культы, которые как бы гарантировали расовое приумножение германцев. То есть Зебальдт высказывал мысль о том, что определяющей в ведьмах была их приверженность «естественной человеческой селекции», которую автор пятитомного «Генезиса» превозносил как будущую основу для общества. Зебальдт заявлял, что «расовая селекция» была в состоянии не только решить все общественные проблемы, но и стать главным принципом «настоящего сексуального социализма». Исходя из этого посыла, он думал, что «только лишь этика древних германцев» была в состоянии «осуществлять мудрое руководство на уровне сбора человеческого урожая». В этом месте Зебальдт прибегал к метафоре, весьма популярной среди сторонников расовой гигиены. Он говорил о «садовнике», который осуществлял неприметную, но неустанную работу, «давая засохшим под властью фальшивых иллюзий ветвям германских племен вновь оказаться напитанными соками родной земли».

Обложка книги Виллибальда Хенчеля «Варуна. Исторические законы возвышения и заката жизни»

Несколько иначе, нежели расово-сексуальная утопия Зебальдта, выглядела теоретическая конструкция, построенная одним из идеологов фёлькише движения Виллибальдом Хенчелем (1858–1947). Если Зебальдт при формулировании своих идей заведомо использовал эзотерическое наследие многочисленных группировок, то для Хенчеля оно фактически не играло никакой роли. В нем сказывался специалист по естественным наукам. Будучи биологом и химиком, Хенчель предпочитал не обращаться к фёлькише мистицизму, а захотел сконцентрироваться исключительно на научных и практических аспектах расовой селекции. Хенчель был учеником натуралиста Эрнста Хекеля и одно время даже был его ассистентом. Если от Хекеля были почерпнуты идеи Дарвина, то окончательное формирование мировоззрения Хенчеля произошло на рубеже веков, когда он начал сотрудничать с целым рядом ультраправых организаций и даже поддерживал так называемый «партийный антисемитизм». Например, с одним из главных антисемитов Германии Теодором Фричем (1855–1933) его связывали не только деловые, но и дружеские отношения. Издаваемый Фричем журнал «Молот» использовался Хенчелем для распространения своих идей. Однако главные свои мысли он изложил не на страницах известного антисемитского журнала, а в объемистой книге. Она увидела свет в 1901 году и называлась «Варуна. Исторические законы возвышения и заката жизни». Впрочем, это не помешало Теодору Фричу провозгласить «Варуну» идеологическим фундаментом «Молота».

В своей работе Виллибальд Хенчель ни в коей мере не ограничивался проблемами расовой гигиены. Он писал «Варуну» (как уже следовало из названия) для того, чтобы объяснить закономерность истории, равно как и устройство мира. В своих теориях Хенчель исходил из пантеистического понимания «божественности мира». Поставив перед собой столь грандиозные задачи, автор «Варуны», желая того и нет, все-таки приблизился к эзотерике. Опираясь на распространенные в то время теории вырождения и дегенерации, Хенчель сосредоточил свое внимание на упадке культуры и расовом упадке, которые он полагал современными ему процессами. Он увязал это негативное направление в развитии с «закатывающейся жизнью», которая, по его мнению, и была причиной «вырождения». Хенчель представил «закатывающуюся жизнь» в качестве отличительной черты «враждебного жизни семитизма», который проявлялся не только в иудаизме, но и в христианстве. В «преодолении христианства» он видел «главную предпосылку для начала возвышающейся жизни». Как видим, речь шла о характерной для многих фёлькише смеси из антисемитизма и радикального неприятия христианства. Важным моментом в этой теории являлась мысль о том, что «закат» был обратимым процессом, а потому «закатывающейся жизни» был противопоставлен принцип «возвышающейся жизни». Здесь наука и научные аргументы превращаются в некую игру, в которой отчетливо прослеживался религиозный компонент, весьма напоминавший монизм. По словам Хенчеля, только наука могла «указать народам путь к спасению, так как она содействует очищению и продолжению человеческого рода через направленные позывы к размножению». В полном соответствии с этой мыслью он предлагал сформировать место для «чистых расовых семян», которое в книге именовалось «Миттгартом». В этом «человеческом саду» надлежало проводить целенаправленную «прополку», то есть осуществлять «устранение непригодных» (в книге это называлось словом «аусъятунг»). По мнению Хенчеля, только в этих условиях можно было «контролировать ненасытного молоха культурных процессов».