Александр Широкорад - Адмиралы и корсары Екатерины Великой

Король во время этих споров молчал и лишь в конце Совета согласился с мнением Браницкого.

Королевский Совет решил не распускать коронное войско. Позволено было требовать русской помощи и согласовывать свои действия с русскими войсками только в операциях против бунтующих крестьян и казаков, «но вместе с русскими нигде не быть, не показывать, что польское правительство заодно с русскими».

В июне 1769 г. в Стамбуле представители польских конфедератов и великий визир Мухаммед Эмин-паша заключили союзный договор о войне с Россией. Согласно ему Речь Посполитая после победы должна была передать Османской империи не только Подолию, отошедшую от турок в 1699 г., но и Киевское воеводство (!).

Екатерина всеми силами пыталась оттянуть войну с Османской империей, чтобы стабилизировать ситуацию с Польшей и закончить реорганизацию своей армии и флота. Императрица запретила своим дипломатам поднимать вопрос о русском судоходстве, торговом, разумеется, на Черном море. Дело в том, что по условиям Белградского мира 1739 г. Россия не имела права содержать ни военный, ни торговый флот на Черном и Азовском морях. Правда, Белградский мир предусматривал торговлю России в Турции на общих основаниях с купцами других стран и с выплатой обычных пошлин. Но доставка товаров морем допускалась только на турецких судах: «Что же касается до российской коммерции по Черному морю, и сия отправлена быть имеет на судах, турецким подданным подлежащих».

В то же время с начала 30-х гг. XVIII века происходила интенсивная колонизация южных земель, в том числе по берегам рек Орель и Северный Донец. К 1745 г. здесь поселили примерно 45 тысяч душ мужского пола, в том числе 10 тысяч запорожцев. В 1750-х гг. здесь начинают селить выходцев с Балканского полуострова, уже в 1751 г. появляется Новая Сербия, а в 1753 г. – Славяно-Сербия. А с 1764 г. Екатерина II начинает селить в этих местах немцев-колонистов.

Очень скоро встал вопрос не только о защите поселенцев от татарских нападений, но и о сбыте через Черное море продукции хозяйств. К южному морю проще было везти свою продукцию и помещикам Украины. В ответах на анкету «Вольного экономического общества» они писали, что нужен морской порт, «куда оной (хлеб) с прибылью отпускать, потому что в близости сих стран никакого порта нет».

Русские дворяне и купцы неоднократно предпринимали попытки перевозить свои товары на турецких судах. Однако фрахт турецких судов был дорог, сами суда ненадежны, да и турецкие власти в Стамбуле чинили различные препоны перевозкам русских товаров через Проливы. Таким образом, турецкие власти фактически ввели торговую блокаду России.

Характерен демарш турок против строительства крепости Св. Димитрия. Тут проблема была буквально «высосана из пальца». В 1730 г. на реке Дон вблизи впадения в него реки Васильевки была построена крепость, названная в честь Анны Иоанновны крепостью Св. Анны. Однако место было выбрано неудачно, слишком далеко (примерно в 700 м) от Дона. Местность вокруг нее весной затоплялась, что сказывалось на здоровье гарнизона. Поэтому в конце 50-х г. XVIII века было принято решение крепость Св. Анны упразднить, а взамен рядом, у впадения реки Темерник в Дон, возвести новую крепость Св. Дмитрия Ростовского. И в 1761 г., то есть при Петре III, оная крепость и была заложена. Кстати, сейчас на ее месте находится центр современного города Ростова-на-Дону.

И вот с началом польских событий турки потребовали разрушить крепость Св. Дмитрия Ростовского. В ответ Екатерина II отправляет своему послу Алексею Михайловичу Обрескову в Стамбул 70 тысяч рублей на подкуп турецких сановников [13] Правда, часть денег ушла на замятие вопросов по Польше. . В конце концов Екатерина пошла на уступки и отдала приказ прекратить строительство крепости.

Но в польском вопросе Екатерина уступить не могла. Турки буквально осыпа́лись золотым дождем. Дело дошло до того, что Обресков без санкции Петербурга пообещал великому визирю, что русские войска будут выведены из Речи Посполитой сразу «по окончании диссидентского дела», то есть покончив с Барской конфедерацией.

Посол в Варшаве Н. В. Репнин пришел в ужас от такого демарша. В письме к Панину он назвал заявление Обрескова «робкой уступчивостью»: выдавать подобные авансы можно, «только проигравши несколько сражений».

Тем не менее заявление Обрескова возымело свое действие. Рейс-эффенди [14] Рейс-эффенди – министр иностранных дел в Османской империи. , получивший солидную взятку, заявил, что Порта помогать конфедератам не собирается и, будучи оставлены, те разбегутся, а российским войскам делать будет нечего.

А между тем великий визирь и султан буквально засыпа́лись письмами от польских магнатов – киевского воеводы Потоцкого, епископа Солтыка, епископа Красинского и др. В письмах говорилось о притеснениях Польского королевства от русских войск. Католические епископы, не стесняясь, писали, что «после Бога Польша не имеет другой надежды получить помощь, как от Порты, на нее прямые сыны отечества возлагают все свое упование и надеются найти безопасное убежище в близости границ турецких. Покорнейше умоляют они Порту приказать крымскому хану и другим пограничным начальникам подать притесненным руку помощи» [15] Соловьев С. М. Сочинения. Книга XIV. С. 207. .

Турция стала усиленно готовиться к войне. Так, султан Мустафа III (годы правления 1757–1774) приказал хотинскому паше увеличить гарнизон крепости до 10 тысяч человек.

Поводом для разрыва с Россией для турок стал инцидент в Балте. Ко времени налета гайдамаков местным правителем был некий Якуба, в свое время бывший осведомителем русского правительства. Но теперь его перекупил известный французский разведчик барон Тодт, который выполнял обязанности французского консула при дворе Гиреев. Именно Тодт составил депешу, которую Якуба отправил в Бахчисарай и Стамбул.

Но русская разведка не дремала и оперативно добыла письма и шифр Тодта к французскому министру иностранных дел Шуазелю. 11 августа 1768 г. граф Панин отправил из Петербурга в Константинополь Обрескову письмо: «Мы нашли способ не только получить копии с нескольких писем французского в Крыму эмиссара Тота к статскому секретарю дюку Шоазелю, но и разобрать еще шифры взаимной их корреспонденции; я прилагаю здесь одну с самой последней депеши, по содержанию которой уверитесь ваше превосходительство, что она есть подлинная».

Но было уже поздно. 14 сентября 1768 г. султан сменил рейсэффенди. 25 сентября Обресков был позван на аудиенцию к новому визирю. Приемная визиря была наполнена множеством людей разных чинов, и когда Обресков начал приветственную речь, визирь оборвал его словами: «Вот до чего ты довел дело!», и начал читать бумагу, дрожа от злости. В бумаге говорилось: «Польша долженствовала быть вольною державою, но она угнетена войском, жители ее сильно изнуряются и бесчеловечно умерщвляются. На Днестре потоплены барки, принадлежащие подданным Порты. Балта и Дубоссары разграблены, и в них множество турок побито. Киевский губернатор вместо удовлетворения гордо отвечал хану, что все сделано гайдамаками, тогда как подлинно известно, что все сделано русскими подданными. Ты уверил, что войска из Польши будут выведены, но они и теперь там. Ты заявил, что их в Польше не более 7000 и без артиллерии, а теперь их там больше 20 000 и с пушками. Поэтому ты, изменник, отвечай в двух словах: обязываешься ли, что все войска из Польши выведутся, или хочешь видеть войну?»