Геннадий Карпов - История борьбы Московского государства с Польско-Литовским. 1462–1508

Но так как в девяностых годах XV столетия такими верховными господами были только двое, Московский и Литовский великие князья, то могли ли они принимать к себе из службы другого князей? В договоре Василия Ивановича с Казимиром о князьях служебных было сказано только: «которые князья служат тебе, Казимиру Королю, со своих отчин и мне, великому князю, и моей братии младшей, блюсти их и не обижать, точно так же и тебе, королю, блюсти и не обижать князей, которые мне служат». Такое неопределенное условие давало возможность многое делать, и Казимир поспешил исправить эту ошибку относительно князей: в договоре его с тверским великим князем, заключенном в один год с договором с Василием Тёмным, о князьях было сказано, что который из них отъедет, от одного великого князя к другому, тот своей отчины лишен 21. Но это обязательно было только в отношениях к Твери, а в отношении московского и литовского государя было то, что каждый из них, не нарушая договора, мог принимать служебных князей и с отчинами, хотя то могло вести к запутаннейшим спорам. Впрочем, когда Государи были в мирных и дружественных отношениях и при том равной силы, то князья не могли иметь особенного значения в их отношениях, но совсем другое могло произойти, если Государи из друзей превратятся во врагов и силы их не будут равны. Литовский великий князь и в то же время король польский как государь двух государств, из которых каждое имело свои особенные интересы, естественно должен был быть государем слабым по своей силе, потому что каждое из его государств относилось к другому враждебно и притом ни одно из них не было настолько слабо, чтобы сразу вполне подчиниться другому. Занятый постоянно этой внутренней борьбой, своих насильственно склеенных вместе государств, литовский великий князь поэтому не имел возможности, подобно московскому государю, сдавливать способности князей враждовать между собой; но к этому еще литовский государь, обремененный своими семейными делами, необходимо должен был поставить себе их на первом плане, так как государственные дела его государства не были в его в руках, поэтому и не направлял способностей князей в ту или другую сторону. Те вельможи и те князья, владения которых находились внутри Литовско-Русского государства, то есть на западной стороне Днепра и на южной стороне Западной Двины, ссорами между собой могли вредить государству только с той стороны, что нельзя было ожидать внутри его порядка и покоя; но те князья, которых владения находились на других сторонах выше сказанных рек, могли быть опасны и другим образом.

Что делали эти пограничные князья и чем занимались, мы подробно узнаем только с конца 80-х годов ХV столетия, потому что с этого времени начинаются записанные дипломатические сношения Московского государства с ПольскоЛитовским, и начало этих государственных бумаг все поглощено этими княжескими делами. Оказывается, что князья ссорились между собой как за границы своих владений, так и за владение своими городами по роду и по старейшинству. Эти князья в своих ссорах за решением дел обращались на основании своих договоров к своему Верховному господину. Как занимались литовские государи этими княжескими делами, об этом один из служебных князей хотел высказать великому князю, Александру Казимировичу, следующее: «Тебе, господине, ведомо, что отец твой за мою отчину не стоял и не оборонил, и мне против той отчины городов и волостей не измыслил. И к тебе, господине, я посылал бити челом, чтобы ты меня пожаловал, в докончанье принял, городов мне измыслил против моей отчины, чем бы мог я тебе служить: и Твоя милость меня не жаловал, городов не дал, в докончанье не принял, а за отчину мою не стоял, бояр моих не жаловал и не чтил. Ино, господине, не я выступил, а Твоя милость, Государь, и поэтому на основании докончанья с твоим отцом крестное целование с меня долой». Почти через год после того, как Андрей и Борис Васильевичи поднялись против своего старшего брата в 1480 году и обратились за помощью к королю Казимиру, в летописи мы читаем под 1482 годом следующее известие: «Был мятеж в Литовской земле: захотели вотчичи Ольшанский, Олелькович да князь Федор Вельской отсесть Литовской земли по Березыне на великого князя; их обговорили и король Ольшанского да Олельковича схватил, а князь Федор прибежал к великому князю, и он его пожаловал, дал ему город Демон в отчину да Мореву со многими волостями» 22. Это дело князей было со стороны Ивана Васильевича месть и вместе с тем проба, насколько можно рассчитывать на литовских служебных князей.

Король не обращал внимания и не вступался в дела своих служебных князей, и поэтому князья решали свои дела посредством собственной силы. От этого в стране князей, на восточной стороне Днепра, происходила постоянная война. В ссоры и дела литовских служебных князей вмешивались соседние им московские служебные князья. В 1487 году королевский посол в Москве говорил, что Одоевские князья, служащие Москве, пред Успеньевым днем приходили на отчину князей Мезецких, город осадили, но не взяли; потом, захватив много пленных, ушли, пограбивши волость; князья Мезецкие, чтобы отнять этот плен, погнались за Одоевскими, но те против них бои поставили. В Москве отвечали, что князья Одоевские сами жаловались на князей Мезецких, что эти нападали на их отчину и много лиха сделали, жен и детей головами в плен повели, а князья Одоевские не могли того стерпеть, послали за ними погоню, и с этого у них начались ссоры.

Ссоры князей литовских не разрешал их государь, и за это дело взялся Иван Васильевич. Когда Северная Россия была объединена окончательно около Москвы, когда там не поднималось никакого шума, все было тихо, а извне спокойно, литовский же великий князь, по прежним своим делам, сделался настоящим врагом московского государя, который уже называл себя «государем всея Руси», то начались такие дела: к ссорящимся литовским служебным князьям являлся московский посланец и объявлял, что государь хочет их жаловать, взять их к себе в службу с их отчиною и их беречь, они могут воевать за свою обиду своих врагов, и которые города возьмут, на тех городах им сидеть; в эти завоеванные города и в их собственные великий князь не будет вступаться, а будет только защищать. Соглашавшимся князьям на эти предложения, в подтверждение этих слов, посланец великого князя давал правду; эту правду потом подтверждали бояре. Князья при этом обязывались иного государя, кроме московского великого князя, себе не искать, и над воеводами, которых к ним пошлют, никакого лиха и хитрости не учинить. Для приезда в Москву князьям давались опасные грамоты. Эту боярскую присягу и опасные грамоты сами князья считали в уровень с теми договорами, которые они заключали прежде с великими князьями литовскими; Московское же правительство, конечно, на это смотрело другими глазами. Обещание, что те города, которые князья завоюют, будут им принадлежать, исполнялось Московским правительством: этими городами князей жаловали 23.