Борис Флоря - Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.)

Военные действия должны были начаться в мае 1655 г. На Украине совместно с войсками Хмельницкого должна была действовать армия во главе с В.В. Бутурлиным. На территории Белоруссии должны были действовать одновременно три армии. Южная – во главе с А.Н. Трубецким должна была взять Старый Быхов и далее двигаться по направлению Слуцк-Новогрудок-Брест. Главная армия во главе с Я.К. Черкасским, вместе с которой находился сам царь, должна была идти из Смоленска через Минск и Борисов к самой столице Великого княжества Литовского – Вильно. К Вильно с севера из Великих Лук должна была двинуться и северная армия во главе с В.П. Шереметевым. Соединившись под Вильно, эти войска должны были двигаться далее в направлении Ковно-Гродно-Брест. В конечном пункте этого маршрута, на самой границе с Польшей эти войска, вероятно, должны были встретиться с армией А.Н. Трубецкого. Кроме того, небольшой отряд во главе с А.Л. Ординым-Нащокиным должен был завершить подчинение русской власти «польской Ливонии» [10] Об этих планах см.: Мальцев Россия… С. 77–79. . Новая военная кампания, таким образом, должна была привести к занятию русскими войсками едва ли не всего Великого княжества Литовского и тем самым созданное по Люблинской унии 1569 г. Польско-Литовское государство прекратило бы свое существование.

Намеченные планы не во всем удалось реализовать. Армия В.П. Шереметева ни в мае, ни в июне так и не начала поход на Вильно, а армия А.Н. Трубецкого вплоть до конца июля безуспешно осаждала Старый Быхов, но главные силы в июне выступили в поход. 19 июня передовые русские части заняли Борисов и перешли через Березину, 3 июля был занят Минск и здесь стали сосредотачиваться войска для похода на Вильно [11] Там же. С. 82, 85,89–90. . Таким образом, на главном стратегическом направлении военные действия развивались успешно. 12 июля в Борисове было объявлено, что царь идет «к Вильно и Оршаве» [12] Там же. С. 91. .

К этому времени ситуация резко осложнилась, так как на территории Речи Посполитой появились шведские войска. Благодаря усилиям целого ряда шведских и польских исследователей в настоящее время хорошо выяснено, как и под влиянием каких факторов у шведских правящих кругов сложилось решение начать войну с Речью Посполитой. В отечественной литературе вопрос был обстоятельно рассмотрен Л.В. Заборовским. В последнее время эти свидетельства снова изучил А. Котлярчук, сотрудник Стокгольмского университета.

Успехи, достигнутые русскими войсками в военной кампании 1654 г., вызвали беспокойство в Стокгольме. Дело было не только в том, что шведские политики не были заинтересованы в резком изменении существовавшего в Восточной Европе соотношения сил в пользу России. Для беспокойства были и более конкретные причины. С занятием русскими войсками белорусских земель на Западной Двине русская власть не только ставила под свой контроль территории, с которых в Ригу поступали самые разнообразные товары, но и приобретала выгодные стратегические позиции для наступления на прибалтийские провинции Шведского королевства. Это беспокойство нашло свое выражение уже летом-осенью 1654 г. в военных и дипломатических акциях. Так, в июле-августе 1654 г. шведский король Карл Густав отдал распоряжение о переброске в Ливонию новых военных контингентов и предписал генерал-губернатору прибалтийских провинций Г. Горну расположить их поблизости от границ России [13] Заборовский Л.В. Россия… С. 79, 81; Kotljarchuk A. In the Schadows of Poland and Russia. The Grand Duchy of Lithuania and Sweden in the European Crisis of the mid. 17th Century. Stockholm, 2006. P. 94. . В августе было принято решение об отправке к Алексею Михайловичу асессора Удде Эдла. Миссия носила достаточно стандартный, шаблонный характер. Карл Густав сообщал царю о своем вступлении на шведский трон и о своем намерении отправить в Россию «великого» посла для подтверждения Столбовского мирного договора 1617 г., что было необходимой процедурой после восшествия на престол нового монарха [14] См. перевод грамоты Карла Густава от 31 июля 1654 г.: РГАДА. Ф. 96 (Сношения России со Швецией). 1654 г. № 4. Л. 134–144. . Путешествие заняло много времени, и лишь 7 января 1655 г. царь, возвратившийся из похода, принял шведского посланца в Вязьме [15] Там же. Л. 121 и сл. . К этому времени, однако, шведское правительство оказалось вынужденным реагировать на сложившуюся ситуацию и принять меры для защиты своих интересов. 31 октября 1654 г. в Россию с новой грамотой был послан гонец Клаус Портман, догнавший Удде Эдла уже в Вязьме [16] Там же. Л. 145. .

В этой грамоте Карл Густав прежде всего заверял Алексея Михайловича, что он никоим образом не собирается вмешиваться в русско-польскую войну («и до тое войны нам дела нет и ни в чем в то дело не внимаємся»). Вместе с тем он обращал внимание корреспондента на добрые отношения, связывавшие издавна курляндских герцогов со шведскими королями, и выражал «добрую соседцкую дружную надежду», что курляндский герцог будет и с царем «в советной дружбе» [17] Перевод грамоты Карла Густава см.: Там же. Л. 147–149. . Это была недвусмысленная просьба не распространять военные действия на территорию Курляндии. С выходом русских войск к Западной Двине они оказались в опасной близости от территории герцогства. Так как герцог был вассалом польского короля и оказывал ему помощь, то возникла опасность распространения войны и на эти земли. Герцог обладал весьма скромными военными силами и возникала реальная опасность, что в ходе военных действий русские войска займут Курляндию и овладеют ее портами на побережье Балтийского моря. Своим вмешательством Карл Густав хотел предотвратить возможность такого развития событий.

Ответ царя на шведское предложение был благоприятным. Алексей Михайлович поздравил Карла Густава со вступлением на трон, заверил его, что он намерен соблюдать условия Столбовского мира («и впредь держати будем во всем по посольскому договору»), и обещал «принять честно» посла, который приедет в Москву для подтверждения этого соглашения [18] Там же. Л. 159–160. . В царском ответе на грамоту, привезенную Портманом, содержались резкие выпады по адресу курляндского герцога, который «подданой недруга Яна Казимера короля польского и к тому недругу нашему… посылал на помочь людей своих», но «ради дружбы и любви» к шведскому королю царь приказал «не воевать» Курляндию [19] Там же. Л. 185–186. .

В условиях продолжавшейся войны русское правительство не было заинтересовано в осложнении отношений со Швецией, тем более что со шведской стороны имели место заявления, что ее нейтралитет будет благоприятным по отношению к России. Так, на встрече с главой Посольского приказа думным дьяком Алмазом Ивановым 10 ноября 1654 г. шведский резидент в Москве де Родес сообщил ему, что в отличие от других государей Карл Густав не разрешил польским агентам производить вербовку солдат для армии Речи Посполитой, так как «полской король нынешнему новому королю неприятель» [20] Там же. Л. 34. .