Борис Флоря - Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.)

Вскоре после приема у царя состоялась 3 сентября встреча посла с боярином С.Л. Стрешневым и Л.Д. Лопухиным. Встреча ограничилась тем, что И. Эйленбург снова (на этот раз в присутствии С.Л. Стрешнева) подробно рассказал о целях своей миссии, а С.Л. Стрешнев и Л.Д. Лопухин лишь обещали, что передадут все это царю. «Речи» Эйленбурга лишь в двух небольших деталях отличались от того, что он говорил ранее. Так, боясь, очевидно, возможных осложнений в отношениях с Россией, посол заявил, что принесение присяги при мирном соглашении со шведами отложено «по генварь месяц». И это сделано, – объяснял Эйленбург, – потому, что «буде полской король поисправитца, и курфюрст, де, их от шведа отстанет и соединитца попрежнему с полским королем». Эти его слова он настоятельно просил сохранять в тайне [475] Русская и украинская дипломатия… С. 323. . В разговоре он еще сильнее подчеркивал готовность Карла Густава принять посредничество курфюрста: «и как в том поступати ему, королю, он укажет, и он и так делать готов». Если царь согласится на такое посредничество, то посол просил указать время и место проведения переговоров [476] Там же. С. 324. .

С.Л. Стрешнев и Л.Д. Лопухин просили передать предложения курфюрста в письменном виде, что посол и сделал. В итоге представителям царя был передан целый ряд документов:

1) текст договора Василия III с гроссмейстером Тевтонского Ордена Альбрехтом Гогенцоллерном 1516 г., как свидетельство старой «дружбы» предков курфюрста с правителями России [477] РГАДА. Ф. 74.1656 г. № 6. Л. 61–65. ;

2) проект договора о мире и «дружбе» между Россией и Бранденбургом (проект включал такие условия, как обязательство курфюрста не оказывать помощи шведскому королю или какому-либо другому противнику царя ни в какой форме [478] Русская и украинская дипломатия… С. 324–326. ; 3) «письмо» с изложением высказываний Эйленбурга [479] РГАДА. Ф. 74.1656 г. № 6. Л. 74–76. ; 4) грамота Генеральных штатов от 17 декабря 1655 г. с сообщением о том, что Генеральные штаты заключили союз с курфюрстом и просят для него «милости» у царя [480] Там же. Л. 77–83. .

К сожалению, русские записи последующих переговоров не сохранились, а пересказ их содержания по дневнику И. Эйленбурга дает лишь отдельные, плохо связанные между собой фрагменты. Из них следует, что до следующей встречи посла с советниками царя прошло десять дней. Очевидно, в течение этого времени в царской ставке обдумывали, как отнестись к предложениям курфюрста.

На встречах, состоявшихся 13–14 сентября, представители царя заявили, что царь согласен заключить договор о «дружбе» с курфюрстом, и началось обсуждение содержания такого договора и процедуры его оформления. Некоторые детали этого обсуждения показывают, чего хотели добиться на переговорах С.Л. Стрешнев и Л.Д. Лопухин от посла Фридриха Вильгельма. Так, когда Эйленбург стал добиваться, чтобы царь собственноручно подписал текст договора, ему ответили, что это возможно, если курфюрст заключит с Алексеем Михайловичем оборонительный и наступательный союз. Таким образом, следуя советам курляндского герцога, русские представители предприняли попытку разорвать союз Бранденбурга со Швецией. Эйленбург ответил, что на этот счет у него нет инструкций, и обсуждение вопроса на этом закончилось. На следующий день, 14-го числа, посланцу предложили, чтобы курфюрст отдался под защиту царя, повторив предложения, уже сделанные ему через Г. Богданова, который к тому времени еще не вернулся в царскую ставку. Когда Эйленбург заявил, что курфюрст является самостоятельным государем, его спросили: разве курфюрст не находится «под защитой» императора – главы Священной Римской империи и не должен следовать его приказам? Об остроте развернувшихся споров говорит такая, сохраненная дневником Эйленбурга деталь, как предложение русских представителей, чтобы посол курфюрста дал письменное заявление, что его государь не является ничьим вассалом, что Эйленбург по понятным причинам делать отказался [481] Urkunden… Т. 8. S. 31–32. . Это дает основание полагать, что на встречах 13–14 сентября была предпринята попытка добиться от представителя курфюрста чего-то большего, чем декларации о нейтралитете. Попытка эта оказалась безуспешной, и переговоры снова на несколько дней прервались. В Москве, вероятно, ожидали, как сложатся события под Ригой. В зависимости от их исхода можно было либо удовлетвориться соглашением о нейтралитете, либо вернуться к предложениям о «покровительстве» со стороны царя. Предложение о посредничестве курфюрста на этих встречах не обсуждалось. К этому времени царю и его советникам пришлось серьезно заняться вопросом об отношениях с Польско-Литовским государством.

Следуя избранной линии, Н.И. Одоевский на четвертом заседании, состоявшемся 18 августа, выступил уже с формальным предложением о избрании царя преемником Яна Казимира. В тексте его выступления, как оно передано в статейном списке, говорилось о том, что после своего избрания царь хочет жителей Речи Посполитой «содержать в своей государской большой милости и вольности их нарушивать ни в чем не велит» [482] Русская и украинская дипломатия… С. 154. . В польской записи переговоров, сделанной одним из комиссаров К.П. Бжостовским, «речь» Одоевского звучит гораздо более многообещающе: если это предложение будет принято, «тогда во всем прочем тотчас же согласимся», «будем жить в совершенной дружбе» [483] Сборник Муханова… С. 506–507. . На следующий день, согласно записи Бжостовского, Н.И. Одоевский принимал в бывшем монастыре бернардинцев приехавших в Вильно шляхетских послов, которые «согласились хвалить царя и просить» комиссаров избрать Алексея Михайловича [484] Там же. С. 507. . Собравшиеся в Вильно послы из поветов, как сообщали великие послы царю, «польских и литовских людей, которые приехали с комиссары, наговаривали» избрать Алексея Михайловича. Более того, «великие» послы пригласили их в «государев шатер», чтобы во время переговоров они высказали свою точку зрения австрийским посредникам и комиссарам Речи Посполитой. Однако и те и другие отказались их выслушать. Комиссары заявили, что «та шляхта – люди простые, а не урядники, а урядники, де, Великого княжства Литовского, все у них в Польше, и тех, де, поветных послов слушать нечево» [485] Русская и украинская дипломатия… С. 209. Характерно, что в дневнике Бжостовского этот эпизод вообще не отмечен. . Таким образом, попытка советников Алексея Михайловича повлиять на представителей Речи Посполитой с помощью новых литовских подданных царя закончилась неудачей.

Ход переговоров скоро показал, вопреки надеждам Н.И. Одоевского и его товарищей, что сделанное заявление вовсе не привело к устранению разногласий. Следующее заседание, 20-го августа, было заполнено дипломатическими маневрами сторон.