Александр Оришев - Тайны российской аграрной науки: тимирязевский прорыв. Монография

Создание Московского сельскохозяйственного института связывают с именем тогдашнего министра земледелия Алексея Сергеевича Ермолова – внука знаменитого полководца. Он неоднократно приезжал в Петровско-Разумовское и предложил не восстанавливать академию, а создать абсолютно новое учебное заведение.

А. С. Ермолов был известен также тем, что анонимно в 1892 г. издал работу «Неурожай и народное бедствие (причины голода и борьба с ним)», в которой изложил план аграрной реформы, который имел много общего с будущей программой П. А. Столыпина 7 7 Оришев А. Б. РГАУ-МСХА имени К. А. Тимирязева: университетские легенды… С. 19. .

Дисциплинарные правила воспрещали студентам института всякие сборища и сходки с целью обсуждения каких-либо дел сообща, назначение депутатов от таких сходок, принесение коллективных прошений, произнесение публичных речей, а равно какие бы то ни было денежные сборы. Студентам запрещали принимать участие в тайных обществах, кружках, землячествах, «хотя бы не имеющих преступной цели», учреждать особые библиотеки, читальни, вспомогательные кассы и т. п.

Неоднократно в институте обсуждали и вопрос о студенческом общежитии. Согласно положению об институте, все студентам обязывалось проживать в общежитии. Лишь в 1899 г. министерство стало в особо уважительных случаях разрешать некоторым студентам временно жить вне института.

В правилах института были такие параграфы, которые запрещали выражать одобрение или порицание профессорам и даже обязывали студентов «отдавать честь генерал-губернатору, митрополиту, своим начальникам и профессорам». Все студенты должны были жить в общежитии, кратковременные отлучки в Москву допускались лишь с ведома инспекции и на определенный ею срок.

Жесткие ограничения, конечно же, давили на студентов. Однако не меньшему давлению подвергались профессора. В первые годы жизни института на каждой лекции должен был присутствовать член специальной инспекции. Об академической свободе на некоторое время пришлось забыть.

На первых порах в институт принимали только землевладельцев. Однако затем дирекция дала согласие при приеме в вуз считать детьми землевладельцев и крестьян, имевших надельные земли.

Так, для того, чтобы быть принятым в институт, будущий профессор Ефим Федотович Лискун в 1896 г. представил в приемную комиссию удостоверение Хотинской уездной земской управы, Бессарабской губернии, в котором значилось, что «царанин (крестьянин) селения Атак Ефимий Федотов Лискун действительно владеет полевым наделом, состоящим по уставной грамоте под №55, в количестве 2 десятин 816 кв. сажен» 8 8 Арзуманян Е. А., Дракин Л. И. Академик Ефим Федотович Лискун. М.: Государственное издательство сельскохозяйственной литературы, 1953. С. 17. .

Как уже говорилось ранее, в Петровскую академию принимали только лиц мужского пола. Однако в период директорства в МСХИ В. Р. Вильямса произошли серьезные перемены. В 1906 г. впервые в институт были приняты женщины на равных правах с мужчинами. За такую, по тому времени, дерзкую «реформу» новому директору было сделано замечание со стороны правительственных органов.

Согласно уставу учебный год в институте начинался в январе. Учеба студентов как бы приближалась к условиям работы сельского хозяина: думать зимой, а работать летом.

В 1903—1904 учебном году совет института обсуждал вопрос о том, должны ли студенты проходить определенный курс наук или они могут изучать дисциплины, какие пожелают, без ограничений и без экзаменов. Некоторые члены совета даже высказывались за свободу занятий, считая, что «выдача дипломов учебным заведением основана на самообмане».

Нарастание революционного движения в стране вызвало в 1905 г. студенческие забастовки, с которыми был связан ряд перерывов в занятиях учебных заведений. После же известных событий января 1905 г. совет признал, что начать учебную работу невозможно, и воздержался от попытки восстановить занятия путем разделения студентов на желающих и не желающих продолжать обучение. По его мнению, эта мера «влечет за собой расшатывание нравственных основ жизни учебного заведения».

Революционные события в институте воспринимались бурно. Сюда съезжалась революционная молодежь со всех концов Москвы. Здесь устраивались сходки, митинги, собрания, звучали революционные песни. В Петровском парке раздавались выстрелы – студенты упражнялись в стрельбе 9 9 Баутин В. М., Глазко В. И. «Петровка» и Николай Иванович Вавилов (годы учебы и становления – 1906—1917). М.: ФГОУ ВПО ОГАУ – МСХА им. К. А. Тимирязева, 2007. С. 45. .

Студенты не только практиковались в стрельбе. На территории института располагалась подпольная типография, в которой революционеры печатали прокламации. Потом эти листовки распространялись по Москве.

В 1968 г. во время чистки прудов были обнаружены свинцовые гранки с этой типографии. По-видимому, кто-то из подпольщиков, заметая следы, пытался спрятать их на дне петровского водоема. Находку посчитали столь ценной, что передали в Музей революции, в настоящее время – Музей современной истории России.

К концу 1905 г. студенческие волнения в институте приняли острые формы. Это были дни декабрьского вооруженного восстания – «высшей точки революции» 1905 г. Московская полиция, не предпринимавшая до того никаких мер против института, начала оперативно-следственные мероприятия.

23 декабря в институте был произведен повальный обыск. Обыскали учебно-вспомогательные учреждения, кабинеты, лаборатории, музеи, студенческое общежитие, квартиры профессоров, ассистентов, директора и инспектора.

В записке, представленной советом института по этому поводу в различные инстанции, событие излагалось в таком виде: «23 декабря в Петровское-Разумовское прибыли из Москвы драгуны, солдаты Екатеринославского полка, полицейские чипы, артиллерийская часть с пушками, и кроме того, много лиц неизвестных профессий в штатском платье. Вся институтская усадьба была оцеплена войсками, привезенные орудия были поставлены против главного здания, и здания студенческого общежития и приступлено было к повальному обыску во всех учебных и жилых помещениях института. При этом командовавший отрядом офицер вызвал директора (А. П. Шимкова) и не предъявил письменного предписания о производстве обыска. На просьбу о том директора он объявил, указав на пушки, что обыск будет обязательно произведен, в случае же какого-либо сопротивления будут пущены в действие пушки, и предложил объявить это всем живущим в усадьбе института».