Тимур Матиев - Малгобекский бастион. Поворотный момент битвы за Кавказ. Сентябрь–октябрь 1942 г.

Данное утверждение вражеских танкистов представляется как минимум не до конца правдивым – если советские потери вполне могли быть таковыми (хотя действующие на тот момент из засад советские танкисты объективно несли, как обороняющаяся сторона, меньшие потери), то отсутствие потерь среди немецких танков, наступавших по открытой местности против хорошо подготовленной противотанковой обороны, не кажется правдоподобным. Дополнительным подтверждением немецких потерь в танках является вывод на следующий день из боя 2-го батальона 201-го танкового полка, участвовавшего в атаках 4 сентября, с переводом его в распоряжение штаба 1-й танковой армии [293, f. 16].

Подтверждением внушительных потерь немцев в танках в тот день служит и боевой счет советских противотанкистов, поддерживавших 4 сентября обороняющиеся стрелковые части 11-го гвардейского корпуса. Так, сержант Фирсанов подбил 4 танка, старший сержант Шульгин – 3, а командир орудия сержант Печерский уничтожил 6 боевых машин противника. Комиссар 2-й батареи истребительно-противотанкового дивизиона политрук П. А. Коледа, подбив два танка противника, сам погиб при отражении вражеской атаки [72, с. 11].

Потери, понесенные в первые дни боев на плацдарме частями 3-й и 23-й танковых дивизий, вынудили немецкое командование дополнительно усилить танковую группировку на малгобекском направлении. Теперь основную поддержку атакующих с моздокского плацдарма сил 111-й пехотной дивизии должна была осуществлять 13-я танковая дивизия. Ее подразделения уже вышли к Тереку, заняли Павлодольскую, и теперь командование вермахта спешило переправить эту мощную боевую силу (насчитывавшую по состоянию на 3 сентября 156 танков и 8 самоходных орудий) [291, f. 88] на южный берег Терека. Для переправы частей 13-й танковой дивизии было определено два моста – 8-тонный на кизлярском плацдарме и 16-тонный – на плацдарме в Предмостном [227, f. 39; 231, f. 40].

В любом случае, хотя согласно донесениям передовых немецких частей, к вечеру 4 сентября они находились уже в 17 км южнее Моздока, первый натиск на вознесенском участке фронта немцам ожидаемого успеха не принес. Более того, положение их ударной группировки ввиду активных действий советской стороны оставалось сложным. Во второй половине дня 4 сентября в донесениях из передовых наступающих частей 111-й пехотной дивизии, шедшей во главе ударного клина вермахта на этом участке, сообщалось о том, что они ведут упорные бои против превосходящих советских сил, включавших 25 танков, вблизи высот севернее Вознесенской [360, f. 690].

Обстановка на различных участках фронта менялась очень быстро, инициатива постоянно переходила из рук в руки. Так, к 17 часам дня противник, сломив ожесточенное сопротивление частей 10-й стрелковой бригады, вторично овладел Терской [368, f. 691]. Сбив выдвинутый вперед на стыке двух батальонов взвод, немецкие танки и пехота обошли с тыла защитников Терской и вынудили их к отходу.

Одной из причин оставления этого важного населенного пункта было отсутствие у оборонявшегося батальона под командованием капитана Г. Диордицы артиллерийской поддержки. Хотя бронебойщики из роты старшего лейтенанта П. Вилкова подбили три танка противника, но одних ПТР оказалось недостаточно, чтобы отбить атаку поддержанной танками многочисленной пехоты [72, c. 12]. Таким образом, решение штаба корпуса усилить центр за счет сил правого фланга позволило выстоять на ключевом участке вдоль дороги Моздок – Вознесенская, но привело к оставлению такого весьма важного в оперативном плане пункта, как Терская.

Как и в предыдущие дни, советские части упорно оборонялись, постоянно контратакуя. Уже к 18 часам вечерняя армейская сводка штаба 9-й армии за 4 сентября сообщала о том, что 9-я гвардейская стрелковая бригада с 204-м пулеметным батальоном и одним левофланговым батальоном 62-й стрелковой бригады ведет уличный бой в Кизляре [8, л. 14].

В то же время противник продолжал наращивать ударную мощь группировки на правом берегу Терека. В 13:30 4 сентября началось движение немецких колонн по наведенному 20-тонному военному мосту «Моздок» в районе Предмостного [331, f. 93]. Однако уже в 17:30 в ходе налета советской авиации мост получил серьезные повреждения от прямых попаданий бомб, и движение по нему было восстановлено лишь к середине дня 5 сентября [292, f. 46]. При этом советская авиация не прекращала активности и в ночные часы. В утренней сводке от 5 сентября командование 52-го армейского корпуса сообщало в штаб 1-й танковой армии о мощных бомбовых ударах на протяжении всей ночи вплоть до утра 5 сентября. При этом ударам подверглись передовые командные пункты обеих пехотных дивизий корпуса, что привело к частичному нарушению связи [277, f. 17].

Но и советская авиация несла потери. Так, 4 сентября в донесениях, направляемых в штаб 9-й армии с линии противостояния, сообщается о сбитом над полем боя советском истребителе И-16 [10, л. 20]

К утру 5 сентября стало очевидно, что контрудар, предпринятый накануне Северной группой войск, не достигает поставленной цели. Ударная группа 9-й армии была за ночь отброшена противником на несколько километров и к рассвету 5 сентября продолжала бои уже в 10–12 км к югу от Предмостного [9, л. 16].

Бои на плацдарме шли уже третий день, а добиться решающего успеха не удавалось ни одной из сторон. Однако если для советских войск сам факт блокирования плацдарма и задержки развития немецкого наступления на юг уже был успехом, то для немцев, которые делали ставку на стремительные прорывы танковых и моторизованных соединений, отсутствие по итогам дня такого прорыва было явно неудовлетворительным результатом.

4 сентября стало своего рода моментом истины. Это был первый день «полноценного» наступления с плацдарма, когда войска противника на южном берегу впервые после форсирования Терека вели бои не просто за удержание и расширение захваченного плацдарма, а за выход с него на оперативный простор. От того, насколько успешным будет первый натиск на советские позиции, во многом зависело то, насколько реалистичными окажутся планы стремительного овладения Грозным и дальнейшего марша на Баку. Таким образом, в тот сентябрьский день на пыльных степных дорогах и выжженных солнцем холмах между Предмостным и Вознесенской обеими воюющими сторонами решалась не задача местного значения, и даже не судьба армейской операции. Вершилась, по сути дела, судьба всей летней кампании – всей пресловутой «битвы за нефть», как называли потом события на Северном Кавказе летом – осенью 1942 г. немецкие историки.

Как видно из вышеизложенного, по итогам первых трех суток боев 9-я армия Коротеева, оказавшаяся на острие вражеского удара, справлялась со своей задачей вполне успешно.