А. Давыдов - Анархизм: история и ментальность русского бунта

Кропоткин заявлял, что именно так поступают анархисты и политэкономия принимает совершенно другой вид и «из простого описания фактов она превращается в настоящую науку , стоящую наравне с физиологией, – науку, которую можно определить как изучение потребностей человечества и средств удовлетворения их с наименьшей бесполезной потерей человеческих сил ». Он предлагал назвать эту подлинно научную, на его взгляд, политэкономию физиологией общества . 119 119 Там же. С. 188—189, 347.

Но экономисты и начинали с потребностей, даже если об этом прямо не писали, но подразумевали, что для того, чтобы жить человек должен есть, пить, одеваться, иметь жилища. Маркс и Энгельс свои занятия политэкономией начали именно с постановки вопроса об этом в ранних философско-экономических рукописях, которые не были сразу опубликованы, и только потом Маркс занялся написанием знаменитого «Капитала».

Экономисты, и Маркс с Энгельсом в том числе, потому и занимались в первую очередь производством, что необходимость удовлетворения потребностей человека в еде, одежде, жилище для них был аксиомой, о которой нет нужды повторять лишний раз. Но именно то, как, каким способом, какими орудиями труда осуществляется производство, как соединяются орудия труда и рабочая силаопределяется тип личности, степень её развития, характер общественных отношений, в том числе и способ распределения произведённых материальных благ.

Кропоткин, пытаясь создать подлинно научную политэкономию, повторял ещё одну, характерную для революционеров, ошибку – он сводил потребности личности к минимуму, ему казалось, что достаточно обеспечить человеку минимальные потребности в еде, одежде, жилище и он будет счастлив и доволен.

Не придавал теоретик анархизма практически никакого значения разнообразию человеческих потребностей. Одному человеку одного дворца мало, а другому достаточно и лачуги, для одного нужны роскошные блюда, а другому стакана самогона достаточно. Учитывая же огромность разнообразия человеческих потребностей, их непрерывный и всё ускоряющийся рост, начинать с изучения потребностей, а потом уже переходить к производству средств их удовлетворения означает свести их к минимуму и затормозить, если не остановить развитие общества. И закономерно, что для стран, пытавшихся строить коммунизм, характерны именно минимальность удовлетворения потребностей, стандартность в одежде, питании, жилищах. Так было в СССР, в прежнем Китае, в КНДР.

Если в понимании роли производства и потребностей Кропоткин расходился с Марксом, то в отношении к разделению труда у них много общего. Кропоткин считал, что разделение труда приводит к узкой специализации рабочих, умеющих в совершенстве выполнять только одну операцию.

Этот «бесконечно вредный для общества и притупляющий для личности» принцип разделения труда, по мнению анархо-коммуниста Кропоткина и всех коммунистов, включая Маркса, есть «источник целого ряда зол».

Зло для личности Кропоткин видел в том, что изготавливающий всю жизнь одну и ту же деталь или только её часть, выполняющий одну и ту же операцию рабочий неизбежно теряет интерес к работе, оказывается в полной зависимости от хозяина, занимаясь всю жизнь одной и той же машинальной работой рабочий теряет ум и изобретательность. Он был уверен, что «производительность нации падёт» вследствие разделения труда, «тогда как разнообразие занятий, наоборот, сильно увеличило бы производительность данного народа и развило бы в нём изобретательность».

Разделения труда, по мнению Кропоткина, способствует обогащению только богатых, а не наций. Он подробно перечисляет все недостатки, с его точки зрения, появления разделения труда: «В современном обществе мы разделены на два класса: с одной стороны – производители, которые потребляют очень мало и избавлены от труда думать, потому что им нужно работать, и в то же время работают плохо, потому что их мозг бездействует, с другой стороны – потребители, которые производят мало или не производят вовсе ничего, но пользуются привилегией думать за других, и думают; но думают плохо, потому что существует целый мир – мир работников физического труда, – который остаётся им неизвестным. Работники земледельческого труда не имеют никакого понятия о машине, а те, которые работают у машин, не знают ничего о работах полевых. Идеал капиталистической промышленности – это ребёнок, смотрящий за машиной, в которой он ничего не понимает и не должен понимать; а рядом с ним – надсмотрщик, налагающий на него штрафы, если его внимание хоть на минуту ослабеет, а над ними обоими – инженер, который выдумывает машину, за которой человеку останется только подкладывать, подталкивать и смазывать. Земледельческого рабочего стремятся даже совсем уничтожить: идеал капиталистического сельского хозяйства – это работник, нанятый на три месяца и управляющий паровым плугом или молотилкой и отпускаемый, как только он вспахал или обмолотил. Разделение труда – это значит, что на человека наклеивается на всю жизнь известный ярлык, который делает из него завязчика узелков на фабрике, подталкивателя тачки в таком-то месте штольни, но не имеющего ни малейшего понятия ни о машине в её целом, ни о данной отрасли промышленности, ни о добыче угля, – человека, который вследствие этого теряет ту самую охоту к труду и ту самую изобретательность, которые создали в начале развития современной промышленности все машины, которыми мы так гордимся».

Кропоткин считал вредным и неправильным разделение труда между странами и как положительное явление оценивал появление производств, которые вначале были монополией отдельных стран. 120 120 Там же. С. 195—199.

В коммунистическом обществе, разумеется, разделения труда быть не может, а все будут менять постоянно виды занятий, сочетая труд физический и умственный (как роскошь), сельскохозяйственный и промышленный. Как ни парадоксально, но в этом с Кропоткиным был согласен Маркс. Парадокс тут заключается в том, что именно Маркс как никто показал колоссальную роль разделения труда, его постоянного нарастания, роста специализации в увеличении производительности труда, в способности конкретных обществ, опередивших другие в этом процессе, производить гораздо больше материальных благ. И в то же время Маркс был уверен, что разделение труда с ростом общественного характера производства станет тормозом экономического развития и необходимо будет не только уничтожить частную собственность на средства производства, но и отказаться от разделения труда и ввести разнообразие занятий и их частую смену. 121 121 См. подробнее: Болоцких В. Н. Анархия и коммунизм: теория и жизнь. Гл. 2. §3.