Сборник - Революция 1917-го в России. Как серия заговоров

2. Никакие распоряжения по гарнизону, не подписанные Военно-революционным комитетом, недействительны».

Так ВРК легко и элегантно перехватил управление гарнизоном. Уже на следующий день одумавшийся командующий готов был идти на переговоры – но поздно! И хотя 23 октября ВРК все же отказался от жесткого контроля над действиями командования, ясно ведь, что после первого же неугодного комитету приказа одним легким движением руки контроль будет восстановлен.

Напомним, что формально ВРК подчинялся Петросовету, но по факту им рулили большевики, как гласно, так и негласно. Ведь в Бюро ВРК заседали далеко не первые люди в РСДРП(б) – зато в состав делегированного туда партией Военно-революционного центра входили крупнейшие руководители партии Сталин и Свердлов, а партийную дисциплину еще никто не отменял.

Вот теперь можно было и восстание проводить!

О роли ВРК в ленинских планах не знали даже многие его члены, в частности, руководитель «Военки» Подвойский, люди которого занимались технической подготовкой большевистского восстания. Непосредственно перед событиями руководители «Военки» Подвойский и Невский побывали у Ленина на конспиративной квартире, где состоялась очень интересная дискуссия. Оба убеждали Ильича отложить восстание на несколько дней, пока «Военка» не будет готова его провести, а тот нетерпеливо разъяснял, что действовать нужно только через ВРК, а не самостоятельно, и брать власть непосредственно перед съездом Советов, «дабы этот съезд, каков бы он ни был, встал перед свершившимся фактом взятия рабочим классом власти».

Да-да, конечно! Игнорировать такое крупное мероприятие, как Съезд Советов, было в высшей степени неразумно – его и не игнорировали. Не зря же большевики снова и снова повторяли на каждом углу: «Вся власть Советам!». Если выстроить ленинскую интригу по срокам, сразу становится понятно, что власть с самого начала собирались брать именно с опорой на съезд. С ним же увязано и знаменитое ленинское высказывание: «Сегодня выступать рано, послезавтра – поздно». Когда это – «сегодня и послезавтра», и почему – «рано и поздно»?

Джон Рид, американский журналист, которого неуёмная натура и требования ремесла занесли в охваченную смутой Россию, вспоминал по этому поводу:

«3 ноября (21 октября) вожди большевиков собрались на свое историческое совещание. Оно происходило при закрытых дверях… Володарский, выйдя из комнаты, рассказал мне, что там происходит.

Ленин говорил: “24 октября будет слишком рано действовать: для восстания нужна всероссийская основа, а 24-го не все еще делегаты на Съезд прибудут. С другой стороны, 26 октября будет слишком поздно действовать: к этому времени Съезд организуется, а крупному организованному собранию трудно принимать быстрые и решительные мероприятия. Мы должны действовать 25 октября – в день открытия Съезда, так, чтобы мы могли сказать ему: “Вот власть! Что вы с ней сделаете?”» {3} 3 Рид Д. Десять дней, которые потрясли мир. М., 1958. С. 66–67. .

А съезд собирался с трудом, медленно и мучительно. Верхушка местных советов и власти саботировали выборы на него, как только могли. Делегаты на крышах и буферах добирались через охваченную разрухой страну. 20 октября прибыло всего 15 делегатов, на следующий день их было 100, еще через сутки – 175, а для кворума нужно было иметь хотя бы четыреста. Мандатная комиссия пыталась саботировать, ее члены заявляли не понравившимся (т. е. большевистским) делегатам: «Зря, мол, приехали, пустить вас на съезд не можем». Рядом непременно посмеивался кто-нибудь из большевиков: «Ничего, товарищи, не беспокойтесь, когда съезд начнется, все пройдете». Но все же было ясно, что 25 октября его откроют. Именно к этому дню (плюс-минус организационный бардак) и сходились все линии большевистских интриг.

Для полной красоты операции неплохо бы еще было, чтобы правительство начало первым. Большевики постоянно провоцировали Керенского, чтобы получить повод «защищать от него революцию». И Александр Федорович с размаху бухнулся в приготовленную ловушку. Поскольку разговоры о том, что большевики готовят восстание, велись по-прежнему, а по рабочим окраинам шли почти неприкрытые приготовления к вооруженным действиям, вовсю формировались красногвардейские отряды, то правительство решило упредить выступление – именно то, что и было нужно большевикам.

В ночь на 24 октября Керенский распорядился вызвать «верные части с фронта», а пока что арестовать членов Военно-революционного комитета и разгромить типографию, где печатались газеты «Рабочий путь» и «Солдат». На фронте давно уже не было верных правительству частей, арестовать членов ВРК, сидевших под охраной в Смольном, у него руки были коротки, а вот третье – получилось.

На рассвете 24 октября в типографию явился комиссар милиции 3-го Рождественского района вместе с юнкерами [8] Кстати, юнкера образца 1917 года – это вовсе не безусые мальчишки из офицерских училищ, а слушатели школ прапорщиков – ускоренных офицерских курсов для фронтовиков из нижних чинов. и предъявил ордер на закрытие типографии. Юнкера конфисковали отпечатанные газеты, разбили матрицы, опечатали двери и выставили караул. Больше ничего они не успели, поскольку к тому времени информация дошла до Смольного, оттуда прислали роту солдат Литовского полка, которая и вышибла захватчиков вон. Единственным реальным следствием инцидента стала небольшая задержка выхода газеты.

Однако этого комического налета вполне хватило, чтобы поднять крик о покушении на революцию. Тут же в полки полетел приказ ВРК за подписью Подвойского:

«Петроградскому Совету грозит прямая опасность… Предписывается привести полк в полную боевую готовность. Ждите дальнейших распоряжений».

ЦК большевиков, и без того почти не покидавший Смольного, постановил больше не расходиться, чтобы не искать друг друга по Петрограду. Один Ленин еще оставался на конспиративной квартире. На всякий случай – вдруг все же прорвутся какие-то части с фронта – решили организовать запасной штаб в Петропавловской крепости. Наблюдение за действиями властей и связь с крепостью возложили на Свердлова, Дзержинскому поручили почту и телеграф, Бубнову – связь с железнодорожниками, Берзин и Каменев, который, как ни в чем не бывало, принимал участие в работе, отвечали за связь с левыми эсерами. Главному штабу Красной гвардии приказали направить в Смольный для охраны полторы тысячи бойцов, а также провести мобилизацию транспорта, занять в районах стратегически важные пункты, организовать охрану предприятий и выделить людей для захвата правительственных учреждений. Через несколько часов город был в руках Военно-революционного комитета и красногвардейцев – а поскольку и те, и другие подчинялись партии большевиков, то фактически власть принадлежала РСДРП(б). Однако формально инициатором всего этого триумфа был Петросовет, это он припас подарочек съезду.