Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Том 19

Между тем Кампредон из Петербурга дал знать своему двору, что в России делаются морские приготовления для войны с Даниею, а 15 апреля Куракин написал в Петербург, что английская эскадра из 20 кораблей назначена в Балтийское море по требованию двора датского, также и по требованию короля шведского и его партии, которая хочет этим средством усилиться и настоять на приступлении к ганноверскому союзу.

Действительно, в мае месяце английская эскадра под начальством адмирала Уоджера (Wager) явилась перед Ревелем, и адмирал переслал императрице грамоту короля Георга, в которой говорилось, что сильные вооружения России в мирное время возбудили подозрения в правительстве Англии и в союзниках и потому неудивительно, что он, король, отправил в Балтийское море сильную эскадру для предотвращения опасностей, могущих произойти от русских вооружений. «Ваше величество, – писал Георг, – хорошо знаете, что мы всегда желали не только сохранения тишины в Европе, но и установления полного согласия и дружбы между Великобританиею и Россиею. По вступлении вашего императорского величества на престол мы немедленно вместе с королем французским объявили вам о нашей готовности окончить переговоры, начатые при покойном императоре; но по долговременных и праздных отлагательствах мы усмотрели, что министры вашего величества требовали внесения в проектированный договор таких отмен, которые не соответствуют истинному Российской империи интересу, противны обязательствам, в каких мы находимся с Франциею и другими государствами, и способны привести северные державы к новым смутам. Не можем также скрыть нашего великого удивления, в какое мы были приведены известием, что при вашем дворе принимаются меры в пользу претендента на корону нашу. После этого вашему императорскому величеству не будет удивительно, что мы, принужденные заботиться о безопасности наших государств, о соблюдении обязательств, заключенных с нашими союзниками, и о сохранении всеобщей тишины на Севере, угрожаемой военными приготовлениями вашего величества, признали необходимым отправить сильный флот на Балтийское море с целью предупредить новые смуты в тамошних прибрежных странах, препятствуя флоту вашего величества выходить из гаваней. Но при этом мы усердно желаем, чтобы ваше императорское величество, зрело рассудя об истинном интересе вашего народа, позволили ему пользоваться благословенным миром, полученным ценою столькой крови и денег под руководством покойного императора; усердно желаем, чтоб ваше императорское величество вместо принятия таких мер, которые необходимо вовлекут Россию в войну и весь Север приведут в смятение, изволили явить своему народу и всему свету опыт вашей склонности к миру и пребыванию в дружбе с вашими соседями».

Екатерина отвечала: «Не хотим скрыть своего удивления, что мы получили грамоту вашего величества не прежде появления вашего флота у наших берегов: было бы сходнее с принятым между государствами обычаем, если бы вашему королевскому величеству угодно было объясниться о своих напрасных подозрениях по поводу вооружения нашего флота и не поступать так недружественно прежде получения нашего ответа. Тогда без всяких убытков с вашей стороны вы бы уверились, что мы вовсе не намерены нарушать покой на Севере, напротив, стараемся отклонить все то, что может подать повод к этому нарушению. А теперь вы отвергаете все дружественные и справедливые способы и пути к окончанию переговоров и требуете от нас того, что нашему интересу и важнее всего нашей чести, и славе, и самой справедливости прямо противно. Из этого оказывается одно – что министры вашего королевского величества никогда не имели прямого намерения к заключению союза между Россиею и Англиею), и отправление эскадры есть следствие той злобы, которую некоторые из ваших министров в продолжение многих лет постоянно везде и явно против нас показывают. Ваши министры не могли придумать ничего нового и потому предъявили старое, ложное и гнилое нарекание за сношения наши с претендентом. Вы вольны давать своим адмиралам указы, какие заблагорассудите, но при этом не извольте принять за противное, если мы, когда захотим отправить флот свой в море, не допустим себя воздержаться от этого вашего королевского величества запрещением; и как мало желаем мы сами себя возвышать и другим законы предписывать, так мало же намерены принимать законы и от кого-нибудь другого, будучи самодержавною и абсолютною государынею, которая не зависит ни от кого, кроме единого бога. Впрочем, мы весьма склонны и готовы с вашим королевским величеством постоянное доброе согласие содержать и ничего не предпримем, что могло бы нарушить дружбу между обоими государствами, так как оба государства должны признать, что эта дружба для них очень полезна. Совершенно справедливо, что покойный император, будучи оставлен всеми своими союзниками, с неописанными трудами добыл блаженный мир своему государству, и наша главная цель состоит в сохранении этого мира; но мы знаем, что эта цель может быть достигнута только тогда, когда мы по примеру нашего супруга будем всегда наготове в нужном случае доставить нашим союзникам потребную помощь и наших верных подданных от всякого нападения оборонить. С этой-то целию и сделаны те приготовления, которые возбудили подозрения в вашем величестве». Вслед за тем по примеру Петра Екатерина издала объявление, что, несмотря на враждебные поступки английского короля, подданные его будут пользоваться в России свободною торговлей.

В половине 1726 года Куракин дал знать об удалении герцога Бурбона от дел. Этот переворот был, по-видимому, благоприятен для России. «Теперь, – писал Куракин, – французский двор не так поступает, как при герцогах Орлеанском и Бурбоне, не уступает всем требованиям двора английского, ибо епископ Фрежюс (Флери) имеет только в виду интерес французский без всякой страсти и пенсии от Англии никакой не берет; маршал Дюксель такого же характера и человек упрямый, не во всем будет соглашаться с Англиею». В августе месяце Куракин сообщал Флери о заключении союза между Россиею и Австриею. «Ее величество, – говорил Куракин, – из уважения и постоянной дружбы к вашему королю, приказала мне объявить вам об этом, из чего ясно можете видеть, что ничего предосудительного для Франции этот договор не заключает. Ее величество имеет непременное намерение пребыть всегда с королем вашим в добром согласии и заключить союзный договор, если с вашей стороны обнаружится к тому склонность». Флери и Морвиль благодарили за откровенный поступок и взаимно обнадеживали намерением своего короля к содержанию дружбы с русскою государыней. Вслед за тем Куракин донес, что Англия не перестает действовать враждебно против России, именно хочет вместе с Швециею и Даниею потребовать от России, чтоб она из завоеваний Петра Великого удержала только земли до Ревеля, остальные же земли отдала герцогу голштинскому в вознаграждение за Шлезвиг; если же Россия откажется исполнить это требование, то союзники объявят ей войну. Но этот английский план не нравится французскому двору, который согласен вместе с Англиею сделать упомянутые предложения России, но участвовать в войне против нее никак не хочет, требует, чтоб ему оставаться нейтральным. Куракин, извещая об этом, советовал готовиться к весне 1727 года, чтоб не ограничиться оборонительной войной, но тотчас после ее объявления действовать наступательно против Швеции и привести в трепет Стокгольм; потом Куракин советовал восстановить поскорее торговлю Архангельска, ибо в случае появления на Балтийском море враждебных эскадр русская морская торговля прекратится на целый год. Мы видели в своем месте, что этот совет был принят.