Коллектив авторов - Pax Africana: континент и диаспора в поисках себя

К имперским амбициям английских промышленников взывал известный путешественник Стенли: «На Конго живут 40 миллионов человек, и ткачи Манчестера только и ждут, чтобы одеть их. Плавильные печи Бирмингема рдеют раскаленным металлом, из которого можно сделать для них железную утварь и безделушки для украшения их темных тел, а посланники Христа жаждут обратить их, бедных темных язычников, в Христову веру». [54] Moon T. P. Imperialism and World Politics. N. Y., 1927. P. 394–395.

Планы Родса были куда амбициознее и обширнее: «Мир почти весь поделен, а то, что от него осталось, сейчас делится, завоевывается и колонизуется. Как жаль, что мы не можем добраться до звезд, сияющих над нами ночью в небе! Я бы аннексировал планеты, если бы смог, я часто думаю об этом. Мне грустно видеть их такими ясными и вместе с тем такими далекими». [55] The Last Will and Testament of Cecil John Rhodes / ed. by W. Stead. L., 1902. P. 190.

Среди поклонников его идей была вся английская знать, на его стороне были правительство и сама королева. Говорят, разговоры ее с Родсом звучали примерно так:

– Что вы делали, мистер Родс, с тех пор, как мы виделись последний раз?

– Я добавил две провинции к владениям Вашего Величества.

– Как бы я хотела, чтобы так же поступали некоторые из моих министров, а то они, напротив, умудряются терять мои провинции. [56] Williams B . Cecil Rhodes. L., 1938. P. 234.

Но идеи Родса апеллировали не только к власти и к магнатам промышленности и торговли. Он взывал к миллионам английских рабочих: «Любой мастеровой должен осознать, что, пока он не овладеет мировыми рынками, он будет жить впроголодь… Рабочий должен понять, что если он хочет жить, он должен держать в своих руках мир и мировую торговлю и что он – конченый человек, если даст миру выскользнуть из своих рук». [57] Vindex ( Verschogle F .). Cecil Rhodes. His Political Life and Speeches, 1881–1900. L., 1900. P. 701–702.

Имперские идеи составляли суть научных исследований. Вот книга под названием «Романтика колонизации». Это экономическая история Британской империи, но речь в ней шла действительно о романтике. В предисловии говорилось: «Эта память (колониальных захватов. – А. Д ., И. Ф .) должна вдохновлять подлинного империалиста, который верит в предназначение своей родины и видит в достижениях прошлого путь к еще большему величию в будущем». [58] Wright A . The Romance of Colonisation. Being the Story of the Economic Development of the British Empire. L.; N. Y., 1923. P. VII.

Конечно, имперские идеи были сложными, состояли из многих компонентов. Сводить их только к грабежам, наживе и стремлению эксплуатировать было бы неверно. В них – и мессианство, и патернализм, и искреннее стремление помочь тем, кого считали меньшими братьями, а бывало, и уважение к этим братьям.

Можно ли ставить на одну доску работорговцев, которые отправляли в Америку закованных в цепи невольников, и миссионеров, которые отказывались от благ европейской цивилизации и обрекали себя на тяжелейшую жизнь среди чуждой им природы и чужих народов, чтобы нести им то, что они сами считали величайшим благом – слово Божье?

Даже у Киплинга, который вошел в историю как бард британского империализма, были стихи, воспевшие народы, воевавшие против Англии. Он восхищался героизмом буров в англо-бурской войне. А о восставших суданцах писал:

Колониальная романтика не обошла, как известно, и Николая Гумилева. В 1910 г. он писал:

Но у Гумилева эта романтика сочеталась с глубоким уважением к народам дальних стран. Он писал, что Африка «ждет именно гостей и никогда не признает их хозяевами». [59] Гумилев Н . Африканская охота // Соч. В 3 т. Т. 2. М., 1991. С. 224.

Увы, не все, кто правили Российской империей, относились к азиатам и африканцам с таким же уважением. Николай II даже в своих резолюциях называл японцев «макаками». [60] Витте С. Ю. Воспоминания. Т. 1. М.; Пг., 1923. С. 239, 286. Какой кровью заплатил потом русский народ за это высокомерие!

Что уж говорить об африканцах, если российская элита воспитывалась в духе высокомерного превосходства даже по отношению к европейским нациям! Великий князь Александр Михайлович, женатый на любимой сестре Николая II, вспоминал, чему учили его в детстве специально избранные учителя: «Французы порицались за многочисленные вероломства Наполеона, шведы должны были расплачиваться за вред, причиненный России Карлом XII в царствование Петра Великого. Полякам нельзя было простить их смешного тщеславия. Англичане были всегда “коварным Альбионом”. Немцы были виноваты тем, что имели Бисмарка. Австрийцы несли ответственность за политику Франца Иосифа, монарха, не сдержавшего ни одного из своих многочисленных обещаний, данных им России. Мои “враги” были повсюду. Официальное понимание патриотизма требовало, чтобы я поддерживал в своем сердце огонь “священной ненависти” против всех и вся».

Ну и, естественно, антисемитизм. «Мой законоучитель, – писал Александр Михайлович, – ежедневно рассказывал мне о страданиях Христа. Он портил мое детское воображение, и ему удалось добиться того, что я видел в каждом еврее убийцу и мучителя. Мои робкие попытки ссылаться на Нагорную Проповедь с нетерпением отвергались: “Да, Христос заповедал нам любить наших врагов, – говаривал о. Георгий Титов, – но это не должно менять наши взгляды в отношении евреев”… Антисемитское законодательство России почерпало главные свои основы из умонастроения высших иерархов православной церкви». [61] Александр Михайлович, великий князь. Книга воспоминаний. Париж, 1933. С. 91, 92.

Голоса сомнений в необходимости имперской политики – а то и явного протеста – раздавались с давних времен. Мудрый англичанин Сэмюэл Джонсон еще в XVIII в. писал: «Расширяющиеся империи, как растягиваемое золотое колечко: меняют солидную прочность на кажущееся величие». Француз Алексис де Токвиль, через сто лет: «Это же очевидная истина, что ничто так не мешает благополучию и свободе людей, как обширные империи». А вот ироничный Джером К. Джером: «Многие уверены, что все счастье людей – в пространстве, то есть чем обширнее страна, тем лучше в ней жить. Воображают, что самый счастливый француз не может равняться с самым неудачливым англичанином, потому что Англия обладает гораздо большим количеством квадратных миль, чем Франция. А каким жалким по этой теории должен чувствовать себя в сравнении, например, с русским мужиком, швейцарский крестьянин, глядя на карту Европейской и Азиатской России!..