Сергей Каштанов - Московское царство и Запад. Историографические очерки

К. Маркс последовательно проводил мысль об органическом переплетении базисных и надстроечных явлений в рамках феодального хозяйства. Он писал, что при феодализме «отношение собственности должно в то же время выступать как непосредственное отношение господства и порабощения…» [493]. Выражением «в то же время» Маркс показывает, что экономические отношения при феодализме проявляются не столько в своем чистом виде, сколько в политической форме. Поэтому здесь мы видим «непосредственное» отношение господства и порабощения.

Посмотрим теперь, можно ли отделить иммунитет как явление «надстроечное» от феодального базиса. Важнейший элемент иммунитета – обеспечение феодалов земельной рентой. В получении ренты проявляется экономическая власть феодалов, ибо «какова бы ни была специфическая форма ренты, всем ее типам обще то обстоятельство, что присвоение ренты есть экономическая форма, в которой реализуется земельная собственность» [494]. Таким образом, получение ренты – явление экономическое, а иммунитет прежде всего и предполагает получение ренты феодалом. Значит, иммунитет – органическая часть феодального базиса. Вместе с тем само получение ренты возможно лишь при наличии внеэкономического принуждения, которое также входит в состав иммунитета. Следовательно, уже податной иммунитет выражает синтез экономической и внеэкономической власти феодала в пределах его владения. Судебно-административный, военный и таможенный иммунитеты, вырастая на базе все той же борьбы за ренту и укрепление феодальной земельной собственности, являлись широкой формой внеэкономического принуждения, усиливавшей податной иммунитет феодалов. Но, может быть, рента – сама по себе, а податной иммунитет – сам по себе? Податной иммунитет – это просто освобождение от государственных налогов, а судебный – от правительственного суда? Так полагает И. И. Смирнов, считающий в то же время земельную собственность основой иммунитета.

Какова же роль земельной собственности в схеме И. И. Смирнова? Иммунитет – ее атрибут. Почему? Неясно: ведь И. И. Смирнов не считает, что именно внутренняя структура феодальной земельной собственности порождает иммунитет. Значит, остается толкование Неволина, согласно которому «при слабой власти общественной сильный вотчинник в пределах своей земли был самовластным господином». Отсюда фактический отход И. И. Смирнова от рассмотрения иммунитета как атрибута феодальной формы земельной собственности вообще и попытка обусловить иммунитет только крупной феодальной собственностью. Лишь крупные собственники политически независимы, лишь у них и возникает иммунитет независимо от государственной власти – такова логика И. И. Смирнова. Говоря конкретнее, по И. И. Смирнову, иммунитетом пользовались «государи», самостоятельные собственники больших земель [495], причем именно вследствие своего государственного положения, а не в связи с внутренними потребностями феодального

производства в пределах их владений. По существу это та же теория государственного происхождения иммунитета, исходящая только из предположения о разделении страны на множество мелких государств, внутри каждого из которых вследствие его политической независимости рождался иммунитет [496]. Тогда сами крупные феодалы предстают скорее в виде удельных князей или наместников, взимающих налоги и творящих суд, чем в виде земельных собственников, получающих феодальную ренту. Вот почему И. И. Смирнов с такой легкостью упраздняет их «иммунитет». Он по существу ликвидирует не иммунитетные привилегии феодалов-землевладельцев, а государственные права удельных князей. В таком случае надо действительно признать вслед за К. А. Неволиным и К. С. Аксаковым, что крестьяне во владениях этих иммунистов были свободными. Если доводить дело до логического конца, из всего этого будет следовать, что в период расцвета иммунитета феодализма в России еще не было (ср. выводы В. И. Сергеевича).

Ничуть не противоречит такому пониманию схемы И. И. Смирнова его теория происхождения и отмены иммунитета средних и мелких вотчинников в XV–XVI вв. Источником их иммунитетных прав автор прямо считает государственные пожалования. При этом, по мнению И. И. Смирнова, «для служилых людей главную ценность жалованной грамоты представляло не столько предоставление права суда в отношении своих крестьян, сколько то, что жалованные грамоты изымали грамотчика из круга ведения наместников и волостелей» [497], «из подвластного лица такой грамотчик превращался в своего рода контрагента наместников и волостелей, к которому перешла часть принадлежавших им ранее прав» [498]. Следовательно, И. И. Смирнов рассматривает этих иммунистов опять-таки как орган государственного управления, как «контрагентов» наместников и волостелей. Отсюда естественный вывод о ликвидации иммунитетных или государственных прав контрагентов наместников в связи с ликвидацией самой системы наместничьего управления в середине XVI в. [499].

Итак, мы видим, что противопоставление, отделение друг от друга податного иммунитета и ренты возможно только в том случае, если отрицать феодальные отношения внутри иммунитетного владения. Тогда земельный собственник выступает в двух резко разграниченных ролях: государя, собирающего налоги со своих подданных, и частного лица, взимающего ренту со своих крестьян (свободных или несвободных?). Как государь он осуществляет право иммунитета, как частное лицо он пользуется вотчинным правом. При такой постановке вопроса, во-первых, отпадает всякая связь иммунитета с земельной собственностью, ибо с ней связано лишь вотчинное право (рента), во-вторых, все отношения приобретают искусственный характер. Между тем своеобразие феодальной власти заключалось в тесном сочетании в ней элементов публичного и частного права.

Попытки отделить податной иммунитет от ренты, судебный иммунитет от вотчинной юстиции неизбежно должны вести к отрицанию этой специфики феодализма. Уже В. И. Сергеевич, П.И. Беляев, С. Б. Веселовский и др. правильно подметили, что иммунитет фактически сросся с крепостным правом (непонятно, почему И. И. Смирнов пишет, что Сергеевич, как и Неволин, считал иммунитет уничтоженным в процессе создания централизованного государства) [500].

И. И. Смирнов обосновывает необходимость уничтожения иммунитета фактом создания централизованного государства. Он считает, что раз государство централизованное, значит оно не может терпеть какой бы то ни было децентрализации суда и финансов, иммунитет несовместим с централизованным государством [501]. Это положение не представляется убедительным ни теоретически, ни с точки зрения известных фактов о сохранении политической власти феодалов внутри их владений в XVI–XIX вв. В чем теоретическая слабость рассматриваемого положения И. И. Смирнова? В том, что автор говорит о централизации вообще, а не о феодальной централизации конкретно. Берется какая-то общая идея централизованного государства, хотя в феодальном государстве одна степень централизации, в буржуазном – другая. И. И. Смирнов считает феодальную централизацию полной и окончательной. Однако в том-то и особенность феодальной централизации, что она даже при абсолютизме не является полной, так как в силу феодальной структуры земельной собственности, в силу законов феодального способа производства помещик или вотчинник является не просто частным лицом, но лицом, наделенным политической властью по отношению к крестьянам его владения. Следовательно, так или иначе, политическая власть в отношении огромной массы эксплуатируемого населения страны при феодализме разделена между государством и феодалами.